Хрупкие девочки входят в портал зимы —
вводят пароли,
словно вскрывают «Твиттер»…
Парой снежинок ** звёзды шифруют «МЫ» —
тихого счастья простенький алгоритм.
Мы — это значит, мир твой не одинок.
Знаешь, как часто мёрзнет на остановках
в центре Вселенной жалкий ничейный бог,
глядя в пространство брошенным злым ребёнком.
И не находит близкой родной души.
Впору прельститься дьявольским антиподом.
Жаль его…
Девочка, милая, разреши
я разделю с тобой музыку непогоды…
Чем непроглядней сумерки декабря,
тем ты простуженней дышишь ночами в трубку,
тем нестерпимее хочется греть тебя,
зябкие пальчики спрятав к себе под куртку.
Вырваться вечером в старый центральный парк,
там где под снегом тихо скрипят качели,
где на деревьях нити цветных гирлянд
выплели кружево праздничным ожерельем.
Нет ни тарифов,
…нет ни зарплат, ни войн —
нет ничего из того, что прельщает взрослых.
Только лошадки скачут в рассвет гурьбой
и обживают радостно детский космос.
Чтят планетарный статус своих орбит,
мчатся по кругу в солнечной карусели.
В звёздной карете маленький бог сидит —
так же охвачен общей волной веселья.
Хочешь,
и мы позабудем в конце концов
происки дьявола в этом жестоком мире.
Зло ограничится чёртовым колесом
или стрельбой по зайчикам в местном тире.
Чтобы ни ран, ни крови,
ни чёрных месс…
Ворон прокаркает хрипло: «А был ли мальчик?» —
тот, что на эту землю сошёл с небес
и на кресте игрушечном тихо плачет.
В дивном узоре вязанных рукавиц
тонкие нити вдруг расползлись стигматом.
Искра слезинки в снег сорвалась с ресниц…
Рваную варежку штопает Божья матерь.
Дырка залатана…
Маленький бог, беги!
В сонме рождественском ярких цветных игрушек
в зимнем беспамятстве лютой и злой пурги
ты непременно встретишь родную душу…
Тёплые губы снимут с запястья боль,
лёгким касанием сердце коснётся сердца.
Милая девочка,
дай мне свою ладонь.
Зимы приходят с тем, чтоб друг другом греться.
С Любовью для Jackynn Sokolova