А она говорит и тихонечко трёт виски.
Сколько лет мы не виделись, сколько холодных лет
А ещё, говорит, я связала ему носки.
Обязательно ноги должны быть всегда в тепле.
А ещё вот открытка, не знаю, какой был год.
Всё хотела припомнить, но выпало, не смогла.
Захвати её, покажи ему, он поймёт.
Как-то рылась в столе и случайно её нашла.
А ещё, говорит, насушила вам всяких трав.
Прошлый год я сама собирала их, да не суть.
Ты заваривай, пейте вечером и с утра.
А закончатся, перешлю ещё с кем-нибудь.
У меня всё не очень тоже — который год…
И давление, и всё прочее — как-то так…
А ему передай, что пройдёт это всё, пройдёт.
Написать не смогу — на словах скажи, без бумаг.
Что поделать — теперь не вывезет на авось.
По счетам уже, тут хоть лето, а хоть зима.
Было — выбыло, развернулось и унеслось.
Пусть простит меня, что не еду к нему сама.
Ну, а что теперь… Ну, а дни теперь, как одно.
Расскажи ему, что жива ещё, что не край.
Знаю, встретимся, знаю, свидимся всё равно.
Ты открытку вот не забудь ему, передай.
Тихо крестится… Там, на лестнице, всё темней.
И за окнами, и за стёклами — темнота.
Скоро встретятся — восемь месяцев, восемь дней.
И увидятся, и обнимутся навсегда.
Ну, а он далеко, но не знает она ещё,
как он думал о ней, как стояли над ним врачи.
А он год уже не печалится ни о чём.
Только веткой рябины в окно по утрам стучит.