Самый главный «чемоданчик»
В случае ракетно-ядерного нападения на Россию три наполненных электронной начинкой чемоданчика должны одновременно подать сигнал тревоги их владельцам. Внутри каждого имеется портативный терминал, связанный с сетью командования и управления стратегическими ядерными силами России. Один из этих чемоданчиков все время находится рядом с российским президентом, куда бы он ни поехал…
Вопреки расхожему мнению никакой красной кнопки внутри «ядерного чемоданчика» нет. В чёрном дипломате смонтирована система спутниковой конференц-связи «Чегет», которая является частью автоматизированной системы управления стратегическими ядерными силами «Казбек».
В нужный момент Верховный главнокомандующий может разблокировать коды атомных боеголовок и отдать приказ об ответном ядерном ударе.
При этом система приводится в действие только при наличии ещё двух подтверждений — от министра обороны и начальника Генерального штаба, у которых тоже имеются аналогичные устройства.
Сейчас за каждым, кому положен «чемоданчик», на всякий случай носят по два комплекта — техника-то старая. Первыми обладателями «Чегета» стали в 1984 г. генсек Черненко, министр обороны СССР Устинов и начальник Генштаба Огарков.
Подобное устройство постоянно носят и за президентом США, только у него оно больше похоже на саквояж, и на сленге администрации президента зовется «футбольным мячом». Наверное по аналогии со школьным портфелем, который часто используется в качестве мяча. Кто знает, может быть название дано не спроста, ведь недаром портфель такой пошарпанный.
За округлыми складками чёрной кожи скрыт сверхпрочный титановый ящик размером 45×35×25 см, закрывающийся на кодовый замок и прикрепляющийся к запястью помощника президента браслетом из особой стали.
Офицеров, которые носят «мяч» за президентом, подбирают из четырёх видов вооружённых сил и службы береговой охраны США, каждый из них должен пройти сложнейшую проверку и получить наивысший допуск секретности «Белый янки». Все они вооружены пистолетами «беретта» и имеют право без предупреждения открывать огонь на поражение.
Разумеется, в США «мяч» тоже исполняет ритуальные функции: он переходит от одного президента к другому в день инаугурации. Сразу после этого новый хозяин Белого дома получает специальную получасовую лекцию на предмет того, как нужно пользоваться содержимым чемоданчика.
Одно время пластиковую карту с американскими кодами доступа держали отдельно. Однако, после того как президент Дж. Картер сдал её в химчистку вместе со своим пиджаком, карточку стали класть внутрь «ядерного саквояжа».
Один ведущий российский аналитик по вопросам безопасности указывает в своей новой книге на неожиданную нестыковку в этой системе, на опасный изъян, который мало кто понимает.
Согласно российской конституции 1993 года, президент является главнокомандующим вооруженными силами; и если он по какой-то причине будет выведен из строя, то все его полномочия перейдут к премьер-министру. Однако в распоряжении премьера нет ядерного чемоданчика. Два других чемоданчика «Чегет» находятся у министра обороны и начальника Генерального штаба, как было в советские времена.
Образующаяся в результате неопределённость, предупреждает Алексей Арбатов, может оказаться очень опасной в случае ядерного кризиса. Сегодня в России ни первый, ни второй военачальник не имеют конституционного и юридического права принимать решение о ядерном нападении. Конечно, в момент кризиса они будут главными советчиками президента, однако решение принимают не они.
Арбатов хочет, чтобы Россия привела процесс запуска своего ядерного оружия (три чемоданчика) в соответствие с российской конституцией. Он хочет добиться того, чтобы такие важные решения принимали президент и премьер-министр. Он твердо верит в то, что демократия означает гражданский контроль над делами военных.
Советский Союз создал нынешнюю систему командования и управления на пике «холодной войны» в начале 80-х годов. Три ядерных чемоданчика были введены в действия как раз в тот момент, когда советским руководителем в 1985 году стал Михаил Горбачев. Они были подключены к резервной сети «Кавказ», состоящей из кабелей, радиопередатчиков и спутников
Три чемоданчика являются, по сути дела, оконечными устройствами связи, которые дают пользующимся ими людям информацию о возможном нападении, а также позволяют им консультироваться друг с другом. Вначале чемоданчики находились в распоряжении советского генерального секретаря, министра обороны и начальника Генерального штаба, потому что в советской системе военные традиционно играли более важную роль в принятии решений о ядерной войне.
Если принимается решение о ядерном пуске, то приказ передается с «Чегета» на приемный терминал «Баксан», расположенный на командных пунктах в Генеральном штабе, в ракетных войсках стратегического назначения, военно-морском флоте и военно-воздушных силах. Общая сеть связи носит название «Казбек».
«Чегет» сам по себе не включает в свой состав ядерную кнопку. Это система передачи приказа на пуск. Приказ на пуск получают военные, которые передают его соответствующему виду вооруженных сил и боевым расчетам.
После распада Советского Союза, отмечает Арбатов, система трех чемоданчиков осталась без изменений, и была передана России. Но он указывает на то, что Советский Союз был однопартийным тоталитарным государством с единым военно-политическим руководством, в то время как Россия решила стать демократией. Арбатов настаивает на том, что при демократии политическое руководство должно обладать твердым и гарантированным правом принимать самое важное из всех решений — о применении ядерного оружия. Он отмечает, что в Соединенных Штатах принцип гражданской власти закреплен надежно.
Арбатова больше всего волнует то, что может произойти, если президент окажется недееспособным. В пункте 3 статьи 92 российской конституции четко указывается, что «во всех случаях, когда Президент Российской Федерации не в состоянии выполнять свои обязанности, их временно исполняет Председатель Правительства Российской Федерации», то есть, премьер-министр. Если президент не может отдать приказ на запуск ракет, говорит Арбатов, то его преемником во власти становится премьер-министр, а не министр обороны или начальник Генерального штаба. Однако чемоданчики «Чегет» находятся у них.
А поскольку ракеты до сих пор находятся на боевом дежурстве в готовности к пуску, слабое звено в цепочке управления это не какая-то отдельная проблема. Если есть двойственность и неопределенность в российских звеньях командования и управления, то это является источником беспокойства и для Соединенных Штатов. Две страны больше не соперники в «холодной войне», готовые нанести первый удар друг по другу; но они все равно должны обеспечивать безопасность управления таким разрушительным оружием, доставшимся им в наследство от прежней эпохи.
Как сказал Арбатов, в России нет закона, определяющего такую цепочку правопреемства президентской власти в случае гибели президента. Единственное, что имеется, это положение конституции о том, что обязанности президента в такой ситуации выполняет премьер-министр.
Арбатов не поднимает этот вопрос, но я в своей книге «The Dead Hand» описываю систему гарантированного возмездия советской эпохи в ответ на ядерное нападение. Эта система, поставленная на боевое дежурство в 80-е годы, то есть примерно в то же время, что и чемоданчики «Чегет», называется «Периметр».
Согласно апокалиптическому сценарию, если в результате ядерного нападения все руководство погибнет, то решение о пуске ядерных ракет будет принимать группа офицеров, находящихся на боевом дежурстве в глубоком подземном бункере. Такая система по-прежнему существует. Это еще один пережиток «холодной войны», который нельзя недооценивать.
А если война?
Представим себя дежурным по системе предупреждения о ракетном нападении. Простой подполковник в огромном зале, напротив — разбитая на квадраты светящаяся карта Союза в полстены, по бокам — экраны. Они пока темны и пусты. Пощелкивают кнопками на пультах помощники, помаргивают индикаторы. Тишину взрывает сигнал тревоги: пролетающий над полюсом спутник засек факелы двигателей стартующих ракет.
Радары «цепляют» ракеты, компьютеры вычисляют их траектории, и на оживших экранах появляются слова и цифры: «Квадрат №…», «Цель №…», «До падения, мин…, сек…»; в квадратах на карте цифры мелькают с калейдоскопической быстротой. Офицеру предстоит решить: это сбой, ошибка системы — а такое случалось — или война? Степень ответственности и последствия представляете?
Решал-гадал — а время уходит! — и передал сигнал тревоги дежурному генералу Центрального командного пункта Генштаба. Тому тоже надо подумать. А секунды бегут! И последствия необратимы. Наконец, сигнал тревоги уходит к генсеку, министру обороны, начальнику ГШ и дежурным всех видов Вооруженных сил…
Прыгает по циферблату стрелка. Трем немолодым людям (генсек, министр обороны и начальник ГШ) предстояло решить: жить всем или умирать — ошибка-то возможна! Что там говорит оператор «горячей линии» с Вашингтоном? Президент играет в гольф, подойти не может… Или не играет вовсе, а уже закрылся в бункере? И времени на раздумья — секунды…
Вот-вот на пункты управления и стартовые позиции обрушатся боеголовки, и там воцарится ад, а потом — и на города, села…
Решение принято, коды введены. Наконец, генсек или тот из троих, кого пощадил инфаркт, нажимает кнопку, и у дежурных расчетов загорается табло «Приказ. Произвести пуск». Дежурные расчеты поворачивают ключи, нажимают на кнопки «Пуск».