А солнце по бульвару катится, скользит по лицам а-ля рюс, надену свадебное платьице и в белом к Богу проберусь, где он в своей стране Гармонии не приготовил каравай, скажу: не надо церемонии, ты лучше сразу наливай, оставь на час своим придворникам весь этот шум и тарарам, давай с тобой, Всевышний, дернем-ка на бундершафт по триста грамм: всерьез намерена надраться я (и надерусь, имей в виду), пока процесс инаугурации еще не начался в аду. Он полчаса корпел над закусью, но дернул плечиком в ответ: мол, хочешь, выкуси да накося, в аду местов свободных — нет. Чего преставилась? Смотрите-ка: и тридцати пяти не дашь. Ты знаешь, что такое «гитика»? Ну вот, не знаешь, а туда ж… И не реви — тут столько пролито… Вааще, какого ты рожна сюда явилась без пароля-то? Тут ведь протекция нужна! Тебя при всем большом желании пригреть не в силах на груди, бо аскетичен в этом плане я, так что поешь и уходи. Поторопись давай, тебе ж еще работать и рожать детей. Здесь вам не тут и не прибежище для проходимцев всех мастей! Ступай, ступай, моя случайная, тяни-толкай проблем баржу, а то, глядишь, и осерчаю я, или похуже — накажу… Мы с ним наклюкались — до донышка. Он растянул небесный зев и, посадив меня в суденышко, толкнул ногою. Протрезвев, смотрю на все, глазам не верю я, во сне ли это, наяву такая странная мистерия — легко по воздуху плыву, и хорошо бы знать, куда еще ведет стезя больших афер… Помашет мне рукой блуждающий усталый грешник Агасфер. Но вот и берег. Корпус глиссера опять уткнулся в рай земной.
Где Бог, упрямый, горстки бисера все мечет, мечет предо мной…