Ты — мой ангел-хранитель и мой змей-искуситель. До сих пор не пойму из какой ты обители. Я тону в тебе без сожаления, до самозабвения, до самосожжения… Где мой инстинкт самосохранения??? Получаю много ранений от твоих откровений…
Выпиваешь меня до дна, ты же видишь сгораю до тла. Нарушаю границы возможного, без сомнений лишних… тревожных… Зовите неотложную… Введите мне инъекцию подкожную… так больно убивать словом… как можно? Неосторожно, бьёшь по-живому, строишь — ломаешь, целуешь — кидаешь, иголки втыкаешь… во все места разом… с нежностью дикообраза…
Я для тебя никто — ты для меня огонь, поджигаешь и смотришь, забава такая… Тебе хочется видеть как Снежинка растает…
Только талой водой я прольюсь рекой на огонь жаркий твой… «Ничто, друг мой, не вечно под луной…» Страсть огня усмиряет вода, не играй, сам будешь потушен, обесточен — ненарочная закономерность, однако, очень точная.

Он не такой, как все,
У него звёзды в глазах рассыпаны искрами.
Он не такой, как все,
Говорит, что думает — искренний.
Он не такой, как все,
В нём нежность напополам со стальными иглами.
Он не такой, как все,
Он у смерти не раз выигрывал.
Он не такой, как все,
Он выпускает чувства, как дикого зверя, на волю…
Он так живёт, споря с собственной долей.

Когда-то ввёл откровенные эмоции в её вены.
С тех пор стал до мозга костей
… показать весь текст …

Смешная, а как ты хотела? Ты же сама не умеешь наполовину. Даже, если стреляли тебе уже другие в спину. Этот страх обнажения, чтоб избежать поражения… Но, глупая, любовь — не сражение. Если он способен увидеть не только в зеркале твоё отражение, значит напрасно сопротивление. Ты обречена быть лишь откровенной. Страшно, но это стоит того, чтоб ощущать пожар и счастье в венах.

… рухнули стены. На смену им, вопреки всем правилам*, весной расцвели в душе хризантемы*.