Группа подготовки как всегда прибыла вовремя, без задержек. Спасибо Эффи Бряк. Мое состояние не настолько уж запущенно и они быстро работают надо мной, рассказывая последние новости Панема. Я слушаю их в пол уха. Но пытаюсь отвечать на вопросы, осознавая, что важно поддерживать с ними хорошие отношения. Пришла Порция. Вот с кем мне всегда было легко. Она понимала меня без слов. И увидев сейчас мое состояние, выгнала всю команду и оставшееся доделала сама. Я видел её взгляд, спокойный и внимательный. Но мне не хотелось ей ничего говорить. Наконец она одела меня и оставила готовиться к интервью. Сначала журналисты должна были снять мой рассказ о моем хобби. Это было легко, я любил рисовать. Это вполне подходило для хобби «любимца публики». Правда мои картины были не так уж и оптимистичны, но зато они были модны. Хобби Китнисс придумал Цинна. Выдавать его работы за нее. Дизайн одежды. Очень смешно. И абсолютно не подходяще для Китнисс, которая вряд ли бы смогла отличить бархат от шелка. Где-то в глубинах сознания вспыхнула картинка — Китнисс в голубом шелковом платье. В нем она была на Жатве. И я как маятник оборачивался на это платье в царящем столпотворении на площади в тот день. Забудь.
Время интервью быстро истекло. Я ответил на дежурные вопросы, много смеялся, был милым и обаятельным парнем. И никого даже не удивляло, что на всех моих картинах была нарисована Китнисс. Это же так естественно! Рисовать свою любимую. Только сама Китнисс, по-моему, вообще не знает, что я умею рисовать. И тем более ни разу не видела моих картин. Я вышел из комнаты, давая возможность оператором снять мои картины. Они все сделают, так как надо, наложат мой голос на картинку, и получится шикарный фильм, который будут смотреть в принудительном порядке все жители Дистриктов.
Порция надела на меня меховую куртку, шапку. Осмотрела напоследок.
— Пит, улыбнись! Сейчас будет важный сюжет. Первая встреча влюбленных перед Туром Победителей. На счет три. Раз. Два. Три. Пошел!
Она вытолкнула меня за дверь, прежде чем я успел задуматься и испугаться. Спустя несколько месяцев мы опять должны изображать влюбленных. На улице началась метель, снег хлестал мне в лицо, но я даже не чувствовал холода. Я увидел, что из дома на против вышла Китнисс. Она была похожа на Снежную королеву, вся укутанная в незнакомый белый мех, со смешными меховыми наушниками на голове. Это была как будто не она. Не та девчонка, которую я знал. Я видел, как она колебалась. Первые шаги были неуверенными. К моему лицу намертво прилипла улыбка. «Камеры, не забывай про камеры. Улыбайся. Мы счастливы!».
И тут случилось невероятное, Китнисс кинулась ко мне бегом, как будто очень-очень соскучилась, она бежала, похожая на большую белую птицу, раскинув руки на встречу. Ее смех колокольчиком звучал у меня в ушах. Она врезалась в меня на бегу, на секунду я заметил, что это все не по-настоящему. Я был на самом деле рад видеть ее… Мое тело среагировало быстрее, чем мозг. Я подхватил ее и закружил на скользкой дорожке. Мой протез не был рассчитан на такую нагрузку, хоть и был сделан лучшими врачами. Нога подломилась на льду, и мы упали в сугроб. Я успел лишь повернуться, так что бы она упала на меня. Перехватило дыхание. Ее губы пахли снегом и помадой. Первый наш поцелуй после Голодных игр. Мне ее не хватало. Операторы окружили нас, стараясь ничего не упустить. Я смотрел ей в глаза, и видел, что что-то случилось. Ведь это я всегда был инициатором в нашей игре, ее порыв был не случайный. Делая вид, что все в порядке я смеялся вместе с ней, пока мы выбирались из сугроба, пока отряхивали друг друга, поминутно целуясь. Потом она засовывает свою руку мне под мышку и тащит по дорожке, что-то весело щебеча. Я знаю, что не сломаю ее игры, что не подведу, чтобы она не задумала. Буду рядом везде и всегда, окажу любую помощь. Поэтому послушно иду за ней, делая вид, что слушаю ее, что это все по-настоящему. И пытаюсь понять, что могло случиться? Понимание, что когда придет время я все узнаю. Лишь бы не было слишком поздно.