Рассветы будут гнать меня взашей
в мир птиц
и коммунальных платежей,
хоть ворону не ведомы пока
сакральный смысл и ужас ЖКХ.
Но даже у пернатых свой тариф —
свой нравственно-смешной императив…
И зимы лимитируют тепло…
Ты жив —
пока не сломано крыло,
пока ещё твой внутренний закон
не ставит душу вольную на кон,
по-детски позволяя снегирям
забить на треш расценок января.
Но это всё, конечно, до поры —
февраль оставит многих вне игры…
И птицы, коченея, лягут в снег —
и скрючат лапки жалкие при всех…
Мороз стучится посохом в стекло:
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло…
Дед с ёлкой новогодней входит в дверь
и спрашивает нежно:
— А теперь?
— Тепло, дедуля… правда…чё хотел?
— Квитанцию прислал гор.фин.отдел…
повесткой осчастливил местный ЖЭК.
— Какой ты… неххх-х-хороший человек…
…редиска…
ни хрена не джентльмен…
короче, дорогой… иди ты в пень!
Дедуля мне показывает фак
и в сердце метит посохом:
— А так?
Тепло ли тебе, девица, скажи —
летать с обморожением души,
и чувствовать, как в жилах стынет кровь? -
ведь главный антифриз её — любовь…
утрачена…
и сломано крыло…
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло…
Наивен и бесцелен мой каприз.
А в госте просыпается садист.
От грозного дыханья палача
дрожит во тьме крещенская свеча —
в двух дюймах от пушистой бороды
тарифы мне вдруг стали до звезды —
я, Деду подпалив комбинезон,
открыла отопительный сезон…
Всё в топку!
Рукописные тома…
Гори огнём, постылая зима!
И ворох не оплаченных счетов
заменит пять кубов отменных дров…
А прошлое пусть выгорит дотла,
вернув мне часть законного тепла…
Глядишь,
мы так дотянем до весны,
где вновь не лимитированы сны…
и сердце, что застыло подо льдом,
пробьёт апрель мятежным лепестком…
подснежником,
что светел… свят и тих…
не жертва… не проситель… не должник…