Сиренево — черемуховым маем,
Когда весна всесильной гильотиной
Снимала головы безумным урожаем
И погружала все в желаний тину,
Она и он шли по аллее парка,
Несмело за руки держа друг друга.
Остановившись под античной аркой,
Он ей рассказывал о квадратуре круга.
А молодой девчонке в этот вечер
Впервые целоваться захотелось.
Ей звезды падали с небес на плечи,
И прожигали молодое тело.
А он все говорил и сам сбивался,
Сдуть звездочку с ресницы не решаясь.
И, вдруг, сказал: «А, помните, в том вальсе
Луна за окнами была большая ?».
«О, да …», — и шепот-в поднебесный купол,
И звуки — обжигающи и звОнки,
И целый мир пред ним светил так скупо
В сравнении с глазами той девчонки.
И он готов отдать был за касанье
Губ девичьих все, все богатства Креза.
Дыханье без нее как наказаеье.
И гильотина поднимала лезо.

И губы губ коснулись тихо-тихо,
И две души, поверженные сталью,
В сиренево-хмельной неразберихе
У Ангела любви крылами стали.

2002 г.