Взять билеты на прямой поезд Барнаул-Москва, конечно же, не удалось. Летом их раскупают заранее. Ничего не оставалось, как добираться на перекладных через Новосибирск. В конце концов, втиснулись в плацкартный вагон проходящего поезда Благовещенск-Москва. Места возле проводника. Состав шел со всеми возможными и невозможными остановками.
Ночью подсела босая старушка. Проводнику она не понравилась сразу.
-Находиться в вагоне без обуви запрещено!!!
Старуха покопалась к котомке и достала тапочки.
-Белье брать будете!!!
-Нет.
Если тапки бережет, откуда у нее деньги? Бабка развернула матрац и прилегла. Проводник тут, как тут.
-Матрац не брать!!!
-Я не запачкаю, только немного полежу.
-Если белье не берете, матрац не положен!!!
Он согнал старуху с полки, свернул матрац и засунул наверх. Водилин протянул деньги.
-Вот возьмите.
-Чего надо?
-За белье.
-У вас же есть.
-За нее.
-Вам-то что?
Старуха засмущалась.
-Не тратьтесь, мне утром выходить.
Проводник замер в нерешительности.
-Что встал!!! — не выдержал Водилин. — Сказано тебе — неси!!!
Проводник ушел и вернулся с простынями. Швырнул на полку. Штангисты неуважительного отношения не любят.
-Поаккуратней!!!
Под фуражкой даже не дрогнуло, будто не его касается. Однако не на того нарвался. Водилин перешел на командирский.
-Матрац снять!!! Белье постелить!!!
-Дома будешь командовать!!!
-Я сама, я сама, — забормотала старуха.
-Ему положено!!! А не сделает — пойду к бригадиру!!! Не поленюсь!!!
У проводника зубы крепкие. Заскрипели так, что колес не слышно. Однако матрац снял, простынь застелил и наволочку на подушку натянул. Наконец, ушел.
-Куда едете, бабуля?
-В другой дом перевожусь.
-Дом?
-Для престарелых.
-Почему?
-Говорят, там кормят лучше.
Утром старушка исчезла, а на ее месте сидел пьяненький мужичок. Ничего примечательного в нем не было, кроме пальцев, которых тоже не было. Вернее были, но только два — по одному большому пальцу на каждой руке. От остальных даже культей не осталось — две обрубленные ладошки, из которых торчат два пальца.
Он заметил взгляд.
-Инвалид с детства — схватился за косилку.
-Далеко едете?
-До Москвы. В Ухтомке сестра живет, свой дом.
-Она знает?
-Нет.
-И как же?
-Надеюсь, не прогонит.
-А где же ваши вещи?
-Был мешок, на вокзале увели. Мне бы пустую бутылку.
Чего уж там — пустую. Для калеки и полной не жалко.
-Пива хотите?
-Не откажусь, но вообще-то не для этого.
-Не поняли.
-Тут такое дело — из кружки пить не получается, и из стакана тоже, а из бутылки могу.
Действительно — попробуйте напиться из кружки или стакана, если у вас всего два больших пальца.
Он делал это так. Одной рукой прижимал бутылку к груди и совал под кран питьевой воды, потом пальцем другой руки нажимал на клапан. Когда бутылка наполнялась, брал ее обеими ладошками. Пальцы оказывались ниже горлышка, и пить не мешали.
Днем мужичок исчез и появился только к ночи, изрядно подвыпивши. Только сейчас обратили внимание, что вся его одежда была без пуговиц. Свитер, футболка, штаны на резинке, туфли без шнурков. А как иначе, если из всех пальцев только два больших?
К Москве подъезжали утром. Мужичок ходил по проходу, выпрашивая у пассажиров, пустую бутылку. Однако все отворачивались, стараясь не смотреть на его обрубки.
Что делать? Что делать? Пальцы отрубили, котомку увели, пустая бутылка пропала, если сестра не пустит, куда деваться? Полный кошмар. Что делать? Что делать?
Дорогая Белуха, обращаемся к тебе. Мы понимаем, что твоему Беловодью до столицы не доехать, но если можно — хотя бы чуть-чуть, совсем немножко — для Ухтомки. Очень просим, пожалуйста.
(Б.О. Качанов. Алтайский траверз. М.: Маска, 2015, 328с)