Первое января очередного года справленного в американском уездном городе М. В комнате находятся человек 5 опухших от празднеств людей, из которых 4 туземца и ваш покорный. Из одной из комнат вываливает нечто шумно сопящее, похмельное, потерявшее человеческое достоинство и даже непомнящее ГДЕ ИМЕННО. Это Крис, «звезда микрорайона». Видно, что кегля у него искрит на столько сильно, что между пучками встревоженных пьянством волос аж искры проскакивают! Пробившись через остатки «пира во время чумы» на кухню, он начинает с неподдельным энтузиазмом лечиться от прошлогоднего. Процедура весьма проста — струя холодной воды на свой взъерошенный кочан, сдобренная рюмкой «Абсолюта». Воздев взгляд в потолок и погладив языком шершавое небо он, публично объявив о безрезультатности первого захода, повторяет процесс «холодная вода — холодная водка». Гнидное облегчение и не торопится прийти и облегчить страдания молодого, перепившего накануне Вертера. Тогда его мутный взгляд падает на меня, меланхолично лежащего в немыслимой позе на самодельном ложе из 3-х стульев. Решив отведать заморского средства, Крис озадачивает меня вопросом «а как у вас там от этого дела лечатся?». Не в состоянии вдаваться в детали, я отмазываюсь короткой фразой типа «ну… почти так же, но рассолом». В помутневших глазах Криса мелькает надежда на скорое спасение, и он с вдохновением лезет на задворки хозяйского холодильника, где покоится огромная банка с сиротливо плавающим в холодном рассольчике скрюченным огурцом. Выудив оттуда этот чудом спасшийся огурец, Крис полностью, морально и физически, готов нанести последний сокрушающий удар по терзающему его похмелью. Он склоняется над раковиной, ВЫЛИВАЕТ СЕБЕ НА ГОЛОВУ 2 ЛИТРА ОТМЕННОГО РАССОЛА, ПОСЛЕ ЧЕГО ВСЁ ЭТО ДЕЛО БЫСТРО ЗАПИВАЕТ ЕЩЁ ОДНОЙ РЮМКОЙ ВОДКИ. Я в малых корчах начинаю сползать с самодельного трехстульчатого ложа и только машу руками, ибо делать какие-либо ремарки просто не в состоянии. В душу К. начинают забираться сомнения по поводу правильности применения заморского средства. Поняв, где именно технология была нарушена и кто тому виной, он молча хватает со стола с таким трудом выживший огурец и, отхряпав половину, швыряет его в находящегося в судорогах меня. Потом, сменив гнев на милость объявляет, что способ не так плох, ибо «ему действительно лучше!» Глядя на него, радужно улыбающегося, со слипшимися от рассола волосами и свисающими с ушей пучками укропа, толпа туземцев начинает действительно верить в чудодейственность средства — все бы попробовали, да ничего не осталось.