солнце ласкает худые плечи
море и небо в ее глазах —
весь этот мир: васильковый, вечный — тает как снег у нее в руках; она сражается на подушках, играет в рыцарей и принцесс: волосы — лён, милый нос в веснушках, попытки коснуться самих небес
улыбка щербатая, руки в краске; глаза в пол-лица отражают свет
ворует конфеты и верит в сказки
ей еще только двенадцать лет.

*
побитый и мудрый, весь в рваных шрамах, с помятыми крыльями за спиной — умеет залечивать взглядом раны и управлять бесконечной тьмой, огромный и смелый, весь в звездной пыли и в порохе давних прошедших лет
отважный бог с бесконечной силой
его глаза излучают свет,

он шел только прямо, его дорога изгибами вилась в седую вечность

но люди сильнее:

простого бога

как жалкую щепку
сломала
нежность.

*
ей где-то шестнадцать, она красива, ее глаза отражают свет — он хочет сделать ее счастливой: приносит цветы ей с других планет, дает ей погладить большие крылья и шепчет о дальних других мирах
она любит жизнь, песни «Сплин» и сливы
и засыпать на его руках.

он ей кидает в окошко звезды, рисует портрет ее на песке, стирает с щек рукой грубой слезы и не дает утонуть в тоске,
приходит к ней раненый и разбитый,
приходит счастливый,
приходит и
приносит помятые маргаритки

ему так не хочется уходить,

но даже глотая холодный ветер, в боях и в грязи, в беспросветной мгле
глаза его светятся нежным светом

при мысли о девочке на земле.

*
ей двадцать восемь, она умеет печь пироги и красиво петь
она гладит перья его и греет апельсиновый чай
и зовет смотреть
на сияние ласковых дальних звезд

[он говорит, что он с о з д, а л звезды]

она улыбается и смеется.

так сыплются годы листвой с деревьев, так белою пеной шипят моря: серебро его чистых пушистых перьев, ее глаза — в темноте маяк
они так искрятся,
они так живы
над их головами из звезд дорога

звенит гитара и рвутся жилы

так человек
стал для бога
богом.

*
ей где-то сорок, она стареет, ее глаза излучают свет: он прячет солнышко в батареях, на плечи худые кидает плед: она гладит ниточки тонких шрамов на коже бессмертной и молча ждет
когда кто-то тот,
кто сильнее бога
ее сломает и унесет.

*
он нежно целует седые пряди и паутинку ее морщин, она улыбается, мол «не надо» и прячет его глубоко в груди,
он ей говорит о дождях и ветре,
о снеге в горах
о боях и тьме,

он к ней возвращается на рассвете казалось, уже, миллионы лет
ей девяносто — и каждый знает
что это начало всех-всех концов

так люди ломаются
и ломают
сердца в них влюбленных
простых
богов.

*
ее запирают в огромный ящик и прячут поглубже в сырой земле: воинственный бог будто хрупкий мальчик, потерянный в дымчатом ноябре: и нежные руки, родное имя, глаза, излучавшие прежде свет
и как вы прикажете в это верить

верить что больше
ее здесь
нет

людей не вернуть, он об этом знает — ведь люди хрупкие, как стекло
время ломается и ломает

время давно уже
истекло.

*
капли дождя мерно льются с неба чистым сияющим серебром
годы идут и идут столетья
боль торчит ножиком под ребром
бархат небесный настолько тонок, что и представить мы не могли.

*
и бог расплакался,
как ребенок

целуя
горсти
сырой
земли.