Она стояла в комнате своей,
сжимая крестик на своей груди.
От страха сжалась… Лет пятнадцать ей.
И вновь шептала: «Боже, помоги!»
А у дверей рёв отчима: «Открой!»
И матерные сыпались слова.
Он со всей силы выбил дверь ногой.
«Сама нарвалась, дрянь! Ишь… какова!»
Разило алкоголем за версту.
Схватил девчонку потною рукой.
Она кричала: «Больше не могу!
Пожалуйста! Прошу! Не надо! Стой!»
Глаза как у несчастного котёнка
взывали к его разуму упрямо.
Как сильно изменилась жизнь ребёнка,
совсем не замечала её мама.
В тот день, когда впервые приставал,
она ей всё… как маме рассказала.
В ответ: «Не сочиняй! Он бы не стал!»
И с того дня девчонка перестала
ждать помощи от самого родного
и близкого для сердца человека.
Он надругался раз… снова…и снова.
Проблема мамы — только ипотека.
А детское терпение по швам.
Однажды… Рано утром… На рассвете…
Пост разместила: «Стыд тем матерям,
что слепы: как несчастны рядом дети!»
И в чём была ушла и не вернулась,
закрыв плотнее двери за собой.
В пятнадцать лет вся жизнь перевернулась!
Никто ей не сказал: «Дочь, я с тобой!»
Она ждала, что мать её очнётся.
Найдёт её. Обнимет. Извинится.
Как ото сна кошмарного проснётся,
который никогда не повторится.
Вот только не случилось в жизни чуда.
Другую «правду» отчим рассказал:
«Пыталась соблазнить! Исчадие блуда!
А я то думал, что отцом ей стал!»
Мать вычеркнула дочь из своей жизни.
Оформила в ближайший интернат.
И… пауза…и та на строчке виснет.
Скажите: кто же в этом виноват?
Беда… если дороже «скот» в постели,
чем те, кому вы жизнь, ребята, дали!
Что с нашим миром стало в самом деле,
где матери врагами детям стали!
А помните, вы дочке обещали,
держа её впервые на руках,
что навсегда крылом ей в жизни стали,
и что весь мир нашли в её глазах.
Я видела… как кошка за котёнка
кидалась псине в пасть на амбразуру.
Для матери важнее — жизнь ребенка.
Предать дитя… Какой быть нужно дурой!
Не знаю даже… что ещё сказать.
Любовь к детишкам жизнью не измерить.
И… если им не верить в свою мать,
тогда скажите… а в кого им верить?