Если, положим, я, или лучше, к примеру, вы
в булочной за «городскую» десять копеек подали,
а после, сдачу пересчитывая, обнаружили,
что копеечный кружочек куда-то пропал,
то, конечно, вам, и в том числе и мне,
приятнее думать, что нам не додали,
но все-таки есть люди,
которым приятнее думать, что он потерял.
И из этой маленькой разницы проистекают большие войны,
а также если мы вполне принципиально
мыльную водичку выливаем в соседский суп,
но, что касается лично меня,
то я, слава Богу, сплю сравнительно спокойно,
потому что, с одной стороны, у меня хорошие соседи,
а с другой — твердая вера
в окончательную победу всеобщей сознательности,
хотя есть, конечно, мнение,
что я еще относительно глуп.
Вот я пою, а вы посмеиваетесь,
понимаете — стилизация, все законно,
а некоторые даже принимают участие,
хотя вполне могли бы быть ни при чем.
И я раскрываю глаза, у меня срывается голос:
«Добрые мои, за что?» И в ответ весьма резонно:
«А просто, — говорят, — хе-хе, ваш путь покуда
никак не перехлестнулся с нашим путем.
А иначе, — говорят, — мы бы вас, извиняемся,
непременно взяли за глотку.
Да, говоря по совести, разве ты и сам не такой?
А, впрочем, чего об этом толковать?
Тебе нехорошо, и нам неловко
да и глотка ваша покамест свободная,
так что не стесняйся, пой!»
И мы разводим теории и держим себя достойно
и, рассуждая теоретически,
любого ближнего, а тем более, дальнего
готовы вечно любить,
но наступи нам на хвост —
и мы поднимаем головы,
мы вынимаем руки из карманов,
и говорим: «Спо-койно, гражданин, спо-койно»…
Да не переведутся люди,
которым легче умереть,
чем убить.