Над туманами лечу сонными,
Мирной птицей над зарёй розовой.
Извела война страну стонами,
Хутора пожгла огнём-грозами.

Злобно белая хрипит конница,
Кровью знамя растеклось красное.
На постой к моей жене просится
Брат победу надо мной праздновать.

Вот и полюшко внизу бранное.
Напилось оно людской кровушки.
Ох, судьбинушка моя странная.
Кто женой звалась, теперь — вдовушка.

Был в бою на поле том ранен я,
Взрывом страшным был сметён в сторону.
Если, люди, рассудить правильно,
Рады войнам, разве что вороны.

Санитарка подползла смелая
С волосами, как пожар, рыжими.
А сама-то, будто смерть белая.
Потерпи, браток, твердит, выживем.

Гимнастерку рвёт мою в полосы.
Ничего, что молода, — сильная.
Помню только будто медь волосы,
Да бездонные глаза синие.

А вторым снарядом так ахнуло,
Что я больше не видал девицу.
Где-то тут лежит, поди, прах её.
Мелет всех людских забав мельница.

А очнулся, — ручейки вешние…
И бегут куда-то ввысь, кажется.
Что ж мы делаем с собой, грешные?
Не любить хотим, а лишь вражиться.

Слышу, будто бы поёт скворушка,
И журчит с высот его песенка.
Аж комок мне подкатил к горлышку.
Вдруг гляжу, а в небеса лесенка.

Лезу вверх я, к облакам вышитым.
Поднимаюсь над землёй благостно.
Хороша, друзья, земли крыша-то.
Лезу, значит, на душе радостно.

Глядь, на облаке сидят ангелы.
И давай они меня спрашивать:
— Ты от красных, аль боец Врангеля?
Напужались. Стало быть, страшный я.

Приютите, говорю, сИроту.
Поделитесь, говорю, крыльями.
Жить мне с вами не с руки. Сыро тут.
И наощупь облака мыльные.

Строго глянули небес сторожи,
Понахмурились, смотрю, лицами.
— Значит, требуешь, боец, пёрышек?
Будешь ты теперь, солдат, птицею.

Понахохлились. Сидят кучно так.
В думах свесили на грудь головы.
А по правде говоря, скучно там…
Я уж лучше в дом родной, голубем.