Кто посмел, кто послал? Заглянуть бы в глаза…
А им что, пацанам, — вещмешок да вокзал.
От опек, от тоски бестолкового дня…
— Я вернусь, мужики; мать, молись за меня.
Звезды в сотню карат, дым в вагонах столбом.
Чей-то мат-перемат, чей-то смех, чей-то стон,
А на север спешат тополя за окном,
по-октябрьски в ушах ветер плачет тайком.
Прими нас, земля с голубыми глазами,
ты — грань, за которой уже не поможешь слезами.
Прими меня, небо с багряным подтеком,
а юность отставшим платком машет где-то далеко, далеко.
Молчаливый упрек гор с печалью седой,
а урок нам не впрок, коль не наш, а чужой.
Да, есть понятие долг, есть понятие Честь!
Что ж ты сразу умолк, где геройская спесь?
Пой теперь о любви, чтоб скорей все забывать.
Только руки в крови за всю жизнь не отмыть!
Ложь укрылась от ран за словесный узор.
Кто ж теперь ты, Афган? — Наша боль и позор?.
Время смоет кровь с гор, вновь рассеется страх.
Почему ж до сих пор они являются в снах.
Те, кого не забыть и кого не вернуть?
И уже не уснуть, — остается просить:
Прости меня, небо с багряным подтеком!
Ты будешь мне вечным, до последнего вздоха упреком.
Прости нас, земля с голубыми глазами!
а так ли мы сами чисты, чтоб кого-то топтать сапогами?