Распалённый мандарин на фарфоре королевском*.
Карты бед, неправд и вин приготовлены… в отместку.
…
Толпы толп ослепших «я» зло вытаптывают — «Были!»
В снеге пепельного дня, в городах родимой пыли.
— Расскажите о любви! — дребезжат при встрече каждой.
— Полюбить бы мы могли, но не знаем сути даже.
Откровения с утра стерегутся расстояний.
Обретение утрат запускает время «…яно».
Неприметен первый взгляд…
Что с них взять — они же слепы!
Лишь осталось, говорят, понадеяться на скрепы.

Толпы толп оглохших «я» голосят: — Оставьте, больно!
Невозможно жить, боясь, и ещё сложней — по новой.
Ни нашли ещё души, не бранящейся до смерти…
Помогите и уж мы отдадим когда-то — верьте!
…И не слышат божьих слов — звонких, свежих, теплых, добрых,
Голося со всех сторон об обидах и невзгодах.

Онемевшая толпа растревожено смотрела,
Все слова отдав за так делу разному — расстрелу,
Усмирению и лжи, ворожбе и лизоблюдству.
На суды и кутежи… И немного — на искусство.
…
…Шоколад разлит горячий — в утешение живущим.
Карты снов и звезд, и плачей. По желанию. На случай.

*королевский голубой — насыщенно синий