Странно жить с кем-то в сговоре,
когда ты один — суть вещей,
при иностранном-то говоре
с русским эполетом мощей
в век путевых меланхолий,
заметок вагонных химер,
занудно довольно историй
закаменелых пещер.
Город — живой крематорий
сжигающий сонмы тел
и души, в чужой траектории
что ты пересечь посмел.
На марках открытки, в теории, —
почтовая боль старика
и немощь в его истории,
и не с чем поздравить тогда.
Неважно какой категории
хлеб, соль и вода
в запертой аудитории
после третьего дня,
в сосновом твоем кабинете
за каждой стеною земля —
жизнь после смерти в том свете
особо не отличается:
в каждом ее конверте
оголенные провода
и на ее мольберте
шарж и щиток столба.
Если твоих резервов
хватит зажечь города,
то и стальных нервов
хватит на поезда
в век путевых меланхолий,
заметок вагонных химер,
жизненно важных условий
для исчисления сфер
пятиэтажных надгробий
во все стороны геосфер,
для легких, простых мелодий
и танцев а-ля хабанер —
от чего мы так часто уходим
в путешествии на галерах,
ослепленные солнцем, бродим…
может к лучшему, что в адюльтерах.
Между нами, скажу, рабами
есть фокстрота похлеще холера,
но ее передать словами
может футорк лишь люцифера.
Copyright: Маргарита Мендель, 2015
Свидетельство о публикации 115 080 506 521
...порядочный человек всегда становится меланхоличным,
когда наступает вечер.
Других особых причин не требуется. Просто так... вообще.
Эрих Мария Ремарк