Место для рекламы

Вся правда о коллекционерах произведений искусства в России

Собирание предметов искусства — одно из самых опасных увлечений. Оно связано с
миллионами долларов, кражами-взломами и даже убийствами. А имена частных
коллекционеров то и дело звучат в связи с подделками, спекуляциями и нарушением
законов. Всю правду о частном коллекционировании корреспонденту «Родной газеты»
Татьяне БАСОВОЙ рассказал Михаил ПЕРЧЕНКО, владелец лучшей в России коллекции
классического западноевропейского искусства, директор Московского аукционного
дома.

— Прежде всего надо разграничить понятия «собрание» и «коллекция». Грань тонкая,
но она существует. Собирать можно все что угодно, хоть утюги, хоть пряники, но
коллекция — это строго отобранные по теме вещи высочайшего художественного
уровня и качества. Коллекционер должен уметь отказываться даже от самых дорогих
его сердцу вещей в пользу лучших. Я, скажем, не могу приобрести картины, которые
выставлены в мюнхенской Пинакотеке, но у меня есть вещи, которые могли бы там
висеть.

— Это самое интересное: что у вас есть?

— Извините, тайна. Могу сказать, что одно из полотен происходит из дома герцога
Феррарского. За несколько веков оно прошло через много рук, пока не досталось
мне.

— Где вы покупаете картины?

— В России я вообще ничего не покупаю. У меня есть доступ к ста настоящим
знатокам в мире, я знаю места, где очень хорошие вещи можно приобрести по вполне
доступной цене. И — подлинные. Что до аукционов, то мне бывает смешно, когда
новый русский с гордостью рассказывает, что купил картину на Сотби или Кристи.
Ведь знаменитые аукционы работают в основном для дилеров, торговцев
произведениями искусства. А эти прожженные дельцы такого «новорусского»
покупателя держат за лоха и ничего хорошего купить ему просто не позволят!

— Случалось, что вам подсовывали подделки?

— Поначалу — да. Были якобы «голландцы» немецкого происхождения — в XIX веке в
Германии работали художники, которые писали на старых фламандских досках и
специально «под голландцев». Сейчас меня практически невозможно обмануть. А
вообще, подделок очень много. Процентов 85 продаваемого русского искусства —
подделки. Пользуясь всплеском моды на отечественных живописцев, целые бригады
весьма квалифицированных мастеров успешно работают, легко продавая новоделы
нуворишам.

— Тогда насколько можно доверять заключениям экспертов, которые прилагаются к
произведениям искусства в галереях и антикварных магазинах?

— Мое мнение: доверять нельзя никому. Только себе. Хотя я доверяю еще двум людям
- Владимиру Садкову и Патрису Новбари.

— А вообще коллекционирование — хобби или профессия?

— Безусловно, профессия. Причем элитная. На искусствоведа можно выучиться, но
знатока — никогда. Нужно иметь врожденный «абсолютный глаз», если говорить по
аналогии с абсолютным слухом.

— Когда вы поняли, что эта профессия — ваша?

— Мне было лет десять, я по желанию мамы готовился стать скрипачом. Путь в
музыкальную школу лежал мимо антикварного магазина. Меня словно магнитом тянуло
к витрине… Потом судьба свела меня с удивительными людьми, коллекционерами от
Бога — Шустером, Варшавским, Вишневским. Не подозревая еще во мне конкурента,
они учили меня смотреть и видеть. Свою первую вещь я купил в 17 лет, с первой
зарплаты. Это была фарфоровая чашка с изображением Александра Первого и его жены,
подаренная придворными к серебряной свадьбе. Стоила она 15 рублей. Потом ее на
что-то выменял. Я ведь сначала собирал русское искусство, русскую мебель из
карельской березы. Потом все это продал.

— Чтобы стать коллекционером, необходимо быть богатым человеком?

— Конечно нет! Надо просто жить искусством, своей коллекцией. Настоящий
коллекционер тот, кто умеет буквально на помойке, среди хлама находить шедевры,
может разглядеть среди рухляди подлинные раритеты. Пример — Феликс Евгеньевич
Вишневский. Он на себя не тратил ни копейки. Помню, идя в гости, мы ему сахар
несли. Всю жизнь он ходил в одном и том же потертом костюмчике, а в потрепанном
портфеле у него лежали 30 тысяч рублей — огромные деньги в 1970 году. Легенды
складывали, как он приходил в антикварный магазин, высматривал какую-нибудь
картину, доставал грязный носовой платок, протирал ее, рассматривал, нюхал, а
потом оказывалось, что неприглядный, со многими записями холст, купленный по
дешевке, — творение Рокотова или Тропинина. У него было фантастическое чутье на
шедевры! Таких, как он, немного, но только таким и может быть настоящий
коллекционер — «больным», сдвинутым на искусстве. Такие «шизики» спасали
непризнанных гениев от голода, а их картины — от уничтожения, собирали по
барахолкам и чердакам уникальные полотна, открывали целые направления в
искусстве, в буквальном смысле выхватывали из революционных костров иконы и «чуждые»
картины, страдали из-за своей страсти, но именно им мы обязаны сохранением целых
пластов культурного наследия. Сам Вишневский в сталинские времена дважды попадал
на Лубянку, его высылали, сажали, а коллекции, несмотря на государственную
охранную грамоту, конфисковывали. Да и позже, примерно раз в шесть-восемь лет,
Вишневского вызывали «в органы» и «предлагали» передать коллекцию государству.
Так его коллекции стали ядром собраний музеев в Иркутске, Донецке, Саратове,
Якутске. В Москве на основе коллекции Вишневского открыли музей Тропинина и
московских художников его времени. Отдав очередное собрание в 100−200 картин, он
начинал все сначала, потому что жить без этого не мог.

— А вам приходилось что-то случайно найти, купить шедевр за копейки?

— Очень дешево купить хорошую вещь — да, но не более, хотя и слышу истории, как
кто-то, например, недавно купил в Англии за 10 фунтов картину Коровина. Я вообще
за всю жизнь без долгов едва ли месяц жил. Но постепенно коллекция начинает сама
себя содержать — накапливается «обменный фонд», что-то продаешь, что-то
покупаешь.

— Можете назвать цену какой-нибудь российской коллекции?

— Нет! И не только по соображениям этики — цены постоянно меняются. Простой
пример. Два года назад моему приятелю, коллекционеру западной живописи,
предложили картину Хендрика Аверкампа, нидерландского мастера начала XVII века,
за два миллиона долларов. Он отказался, а сейчас купил ее за восемь. Объяснил
мне: «Это последняя качественная картина Аверкампа, оставшаяся в свободной
продаже».

Серия громких ограблений в конце ХХ века и действия налоговой полиции заставляют
обладателей сокровищ держаться в тени, а то и вовсе уходить в подполье. Поэтому
имена собирателей назвать трудно.

Среди тех, кто не боится «публиковать» свои сокровища, президент Альфа-банка
Петр АВЕН. По словам специалистов, он обладает коллекцией живописи мастеров
Серебряного века поистине музейного уровня.

Широко известна коллекция яиц Фаберже, недавно приобретенная промышленником
Виктором ВЕКСЕЛЬБЕРГОМ у Малькольма Форбса за 90 миллионов долларов. В
антиквариат сегодня охотно вкладывают деньги и не стесняются объявлять об этом
во всеуслышание. Бизнесмен Владимир ЛОГВИНЕНКО, например, не скрывает, что
заплатил за скандально известную картину Рубенса «Тарквиний и Лукреция» почти 90
млн. долларов, а за его же полотно «Союз Земли и Воды» — 20 млн. долларов.

Солидную коллекцию картин русского авангарда приобрел владелец сети магазинов «Арбат-Престиж»
Владимир НЕКРАСОВ. К ним он добавил значительное количество живописных полотен
советского и постсоветского периода. Среди последних пополнений — огромная
картина Татьяны Назаренко «Пугачев», демонстрирующаяся сейчас в Третьяковке. На
сегодняшний день у него более 7000 полотен, которые он намерен разместить в
собственном музее.

Ценную коллекцию иконописи ХV-ХХ веков собрали искусствоведы для бизнесмена
Виктора Бондаренко. В числе его досок такие раритеты, как «Чудо Георгия о змие»,
написанная мастером новгородской школы в конце ХV века. Уникальность ее в том,
что конь под Георгием Победоносцем не белый, как обычно, а черный. Тем не менее
считается, что коллекция Бондаренко лишь третья по значимости среди частных
коллекций икон в России. Вторая принадлежит Владимиру Логвиненко, а владелец
первой просил не называть его имени, но поведал, что свои 40 икон высочайшего
уровня мастерства и сохранности собирал на протяжении 35 лет.

К другому типу — коллекционеров-подвижников — принадлежат известный
правозащитник Сергей ГРИГОРЬЯНЦ и искусствовед Валерий ДУДАКОВ, который
руководит Московским клубом коллекционеров изобразительного искусства. В свое
время Дудаков вместе с Раисой Горбачевой устраивал первые выставки частных
коллекций в Российском фонде культуры.

Лингвист Юрий НОСОВ имеет коллекцию живописи ленинградских художников 1920—1940
годов. В годы, когда не то что холсты — люди исчезали без следа, он спас картины,
а позже ввел в научный обиход такое понятие, как ленинградская школа живописи
первой трети ХХ века.

В советское время уникальную коллекцию русского авангарда собрал известнейший
коллекционер Георгий Дионисович КОСТАКИ. А уезжая на жительство в Грецию,
большую часть коллекции подарил Третьяковке.

В канун Нового 2005 года, московский коллекционер Борис ОДИНЦОВ, более 70 лет
собирающий русскую живопись, пережил потрясение: у него украли шесть картин,
среди которых были произведения Константина Коровина и Елизаветы Бем. А под
Старый Новый год они вернулись на место. Начальник федеральной службы «Росохранкультура»
Виктор ПЕТРАКОВ рассказал корреспонденту «Родной газеты»:

— Узнав о хищении, мы моментально связались со всеми, кому, по нашим
предположениям, воры могут предложить картины из одинцовской коллекции, и
действительно нашли и картины и воров.

— И часто грабят коллекционеров?

— Ну, раз десять в год примерно.

— Вам все равно, чьи ценности охранять — музеев или частных лиц?

— Ирония напрасна — наша служба коллекционеров любит и ценит. Они, к сожалению,
у нас бесхозные. Государство ими не занимается, а без них культура бы обеднела.
Сильны еще представления советских времен: мол, подозрительные личности,
спекулянты, чего им помогать — отобрать все ценности в музеи. Коллекционерам мы
обязаны куда больше, чем хотим признаться. Важно, чтобы на антикварном рынке
появлялось больше произведений искусства, чтобы их привозили в Россию. Для этого
необходимо юридическое обеспечение. Вот в феврале прошлого года приняли закон,
по которому можно беспошлинно ввозить антиквариат. Закон предусматривает
возможность включения частных коллекций в негосударственную часть музейного
фонда России, но идут на это немногие. Наш коллекционер запуган, он не спешит «засвечиваться»,
от греха, мол, подальше.

— А вообще коллекционирование — хобби или профессия?

— Безусловно, профессия. Причем элитная.

На искусствоведа можно выучиться, на знатока — никогда.

Нужно иметь врожденный «абсолютный глаз», если говорить по аналогии с абсолютным
слухом.

Опубликовал    29 июл 2017
0 комментариев

Похожие цитаты

Когда речь идет о чужих грехах, мы судьи… Когда о своих, мы адвокаты…

Опубликовала  пиктограмма женщиныnvm  25 фев 2011

Собирание необычных вещей может стать захватывающим хобби. Армия любителей почтовых марок насчитывает несколько миллионов человек. Эти люди общаются, обмениваются, отыскивают необычные предметы своего увлечения.

Неудивительно, что стоимость самых редких маленьких кусочков бумаги может достигать нескольких миллионов долларов. Эти марки являются мечтой любого филателиста, за ними охотятся преступники. Владельцы же прилагают все усилия, чтобы сохранить свое сокровище.

Примечательно, но самыми дор…

Опубликовал  пиктограмма мужчиныалоис  25 фев 2017

К истории коллекции П.М. Третьякова

Нельзя любить своего ближнего, не жертвуя ему от труда своего.

Ф.М. Достоевский

Михаил Захарович Третьяков, отец братьев Третьяковых, основателей Третьяковской галереи, происходил из небогатого купеческого рода. В своем духовном завещании незадолго до смерти он написал: «Так как образ торговли моей сыновьям моим известен, то я надеюсь, что они будут следовать всем моим правилам, которые я старался внушать им». Его сыновья старший Павел (1832−1898) и младший Сергей (1834−1892) продолжили дело о…

Опубликовал  пиктограмма мужчиныалоис  31 мая 2017