Одно из ярко выраженных свойств моей собаки — мания воровать все, что плохо лежит. Хорошо, по ее мнению, не лежит ничего. Пару лет назад мне подарили защиту от детей на холодильник, и у нас наконец появился оазис счастья. Но все равно, примерно раз в три месяца, я забываю его запереть и вечером холодильник девственно пуст. Видимо, она терпеливо каждый день проверяет.
Скорость, с которой она это проделывает, внушает уважение. Выходишь за дверь, поворачиваешь ключ в замке, не вынув еще из замка, вспоминаешь, что мусорное ведро не выкинуто, поворачиваешь обратно, открываешь дверь — поздно. Мусорное ведро ровным слоем разбросано по квартире, а собака сидит с видом «а-что-я-сама-обалдела».
В этом месте мне обычно говорят: «А кормить не пробовала?» Пробовала. Не помогает. Помнится, я ее отдавала в передержку, так передержчики жаловались, что она съедала одинаковую с сидящим с соседнем вольере кавказцем порцию. Для справки: собака — скай-терьер, рост в холке сантим етров 40, длина от кончика носа до кончика хвоста — метр, вес на тот момент — 13 килограмм.
При этом съедобность воруемого ее интересует лишь с познавательной стороны. Как-то она перетаскала три килограмма картошки. Шла на кухню, брала картофелину и тащила на свое место (для пожирания таскаемого есть только два места: ее место и мой диван, причем если это сухарик, то можно и на своем месте съесть, а если пачка сливочного масла, то лучше дивана места не придумаешь). Надкусывала, морщилась, видимо, думала «фу-какая-гадость» и… шла за следующей. Вечером на ее месте лежали три килограмма надкусанной картошки.
Как-то раз было новоселье. Гостей было много, в качестве основного блюда было приготовлено чахохбили из 7 килограммов кур. То есть, вы понимаете, да? Семь килограммов курицы, порубленные на кусочки, морковка, лук, помидоры, все это в громадной кастрюле тёплое стояло на плите. Гости разминались салатиками, а когда подо шла очередь горячего, я пошла на кухню и офигела. Кастрюля была пуста, а на полу лежала помирающая собака. Семь килограммов кур вместе с костями исчезли в моей тринадцатикилограммовой собаке, не моргнув глазом.
Гости пострадали не очень, салатиков было много. Пострадала я. Остаток вечера я одной рукой пыталась продолжить развлекать гостей, второй — убирала за помирающей, заташнивающей все, собакой. Гости перешли к тортикам, расшалились, оставшись без присмотра, и уронили торт. На ковер. Кремом вниз, естественно.
Как сказала моя мама, разбив на ковер десяток яиц, «интересно, что делают в таком случае люди, у которых нет собак». У меня собака была. Помирающая.
— Лизаааа… — безнадежно протянула я.
Из соседней комнаты приползла помирающая собака, съела ВЕСЬ торт и уползла помирать обратно.
Сходила на кухню за чаем. Кажется, я опять забыла про ведро.