Гордиться, как правило, лишь тогда и можно, когда стыдиться есть за что.

Сатана — это человек пока самому себе неизвестный.

В одном давно закрывшемся журнале была неприятная бухгалтерия. Бухгалтерши грубили сотрудникам редакции и отказывались вовремя начислять гонорары, выдвигая десятки бессмысленных формальных требований. Их никто не любил, и эта нелюбовь была взаимной. Одна моя коллега, увольняясь, решила выяснить отношения с бухгалтерией до конца. Мы кратко, но темпераментно обсудили проблему по почте, после чего она нажала кнопку «переслать» — и отправила всю нашу переписку бухгалтерам вместе со списком своих пре…
… показать весь текст …

Лишь друг в друге можем мы бога обрести, посредством любви и дружбы.

Изъяны, это, своего рода, ржавчина моральных, духовных вещей.

Условия — это невод, в который лишь собственную душу поймать можно.

Мы выступаем за сохранение условий, благоприятных для роста прекрасных вещей — импозантных дворцов, красивых городов, изящной литературы, спокойного искусства, музыки и физически развитого человеческого типа.

Все что мы думаем прекрасного о самих себе — это всегда больше то, к чему мы стремимся, нежели то, кто и что мы на самом деле есть.

Робость, скажу я вам, самая необоримая защита на свете!

Добру свойственно меняться, неизменно лишь зло.
Им становится добро, после догматической пенетрации.

Покуда сохраняет к чему-либо человек интерес, надежда его не покинет.

Для иных людей честь — мушкет, совесть — метелка.

Дьявол в мелочах, Бог в деталях.

В деталях же человек дьявола находит тогда, когда сам для себя желает стать богом, а становится — сатаной.

Плоды разума с другими преломлять сложней всего.

Человек человеку — всё. Люд же люду — кто и что угодно, кроме человека.

Мнением человек как правило называет свое убеждение — тот вид нехватки ума, что всегда находит на нас управу. И посредством нас же, пытается закабалить других.

Добро, в случае некоторых людей, это зло и не подозревающее о своей подлинной природе.

Человечность кроется в проявлении человеком любви к чему-либо стоящему, на его взгляд, этой любви, это не обязательно любовь к человеку, человечеству, самой человечности или известному человечному.

Преступник — это прежде всего свободный человек, подвергающий своей отвагой всех остальных немыслимому риску.

Подозрение человечности в человеке, на которую он сам не в силах прозреть — поступок непростительный.