Я рисую зеленым фломастером на старых стенах 
непреложные сады и людей с большими сердцами, 
я рисую в каждой трещине маленькую вселенную, 
созидаемую неизвестными мне творцами. 
Я царапаю штукатурку, я порчу вещи, 
потому что в вещах изменяется всякий смысл. 
Посмотри, я рисую вселенную в каждой трещине, 
потому что на этих стенах мы все написаны. 
Я пишу зеленым фломастером — у меня нет другого, 
и, наверное, если быть честным — другой не нужен, 
потому что все рисунки и буквы — всего лишь повод, 
или провод уходящий напрямую от пальцев в душу. 
Я пишу зеленым фломастером на старых стенах
свою новую молитву, уже порядком изношенную,