У первой — прогулка в ботинках
По снежной грязи января…
Вторая на тоненьких шпильках
Танцует, на грязь не смотря.
Есть 3-ья. На тайных тропинках
Рыдает под свет фонаря…
В 4-ой звучит на пластинках:
«Всё зря, всё действительно зря».
У 5-ой — всё как на картинках:
Собака, машина, семья…
Шестая всё время в щетинках,
Точнее, в шипах бунтаря.
7-ой на больших вечеринках
Не место… В 8-ой втихаря
Алеет огонь в керосинках.
В девятой пылает заря.
В десятой сияет в снежинках
Ярчайший кусок янтаря…
Одна очень часто в слезинках,
В другой смертоносность штыря.
Восьмой хорошо и в глубинках,
В другой есть замашки царя…
У первой как в юных блондинках
Наивность. В шестой — лагеря.
У третьей эмоции в льдинках,
У пятой — есть тон сухаря…
В седьмой о вторых половинках
Есть мысли. В другой есть моря.
Одна в свои 30 — в морщинках.
В четвёртой — квартал пустыря.
В девятой есть то, что на снимках
Бесценно. Есть страсть дикаря.
В 7-ой как на тонких тростинках
Есть нежность. Полет снегиря.
В десятой как в свежих тартинках
Есть вкусность. В шестой — якоря.
Восьмой хоть в каких поединках
Не выжить (хоть всех матеря).
У третьей мне быть на поминках.
Как быть, если все они — я?