Как псам и свиньям не надо злата и серебра, так глупому — мудрых слов

Я представляю этот тип сознания как свет лампы в жилой комнате, освещающей все и распространяющей тепло в пределах радиуса своего действия. Это всеобщая внимательность, позволяющая человеку замечать оттенки настроений и чувств, восприимчивость к эмоциональному тону ситуации, одинаково хорошее осознание и того, что находится в центре внимания, и того, что на заднем плане. Рассеянное сканирующее сознание позволяет матери услышать тихое хныканье ребенка в шуме разговора, жене — знать, что ее муж расстроен, болен или попал в затруднительное положение, когда он еще только входит в дверь (иногда даже до того, как он сам это осознает). Этот восприимчивый, рассеянный тип сознания позволяет воспринимать ситуацию целостно, как «гештальт». (В противоположность этому «сосредоточенное сознание», характеризующее Артемиду, Афину и Гестию, трех богинь-девственниц, концентрируется на чем-либо одном, исключая все остальное.)

Англичане, например, не могли себе представить, как можно жаловаться на свою родину. Для них это было невероятным шокингом.

— Мы не жалуемся на родину. Мы жалуемся на большевиков, — доказывали эмигранты.
— А что такое большевики? — спрашивали англичане.

— Большевики — это правительство, насильно взявшее власть в свои руки, — отвечали эмигранты, с соответствующими подробностями описывая ужасы большевистского правления.

— У нас в Англии тоже есть оппозиция правительству, — задумчиво говорили англичане, — однако мы никому не жалуемся. Ни на свою родину, ни на своё правительство.

Как-то, потеряв терпение, я в одной из своих песен сказал:

«И ещё понять беззлобно,
Что свою, пусть злую, мать
Все же как‑то неудобно
… показать весь текст …

Раз тебе поперек горла то, что происходит, глупо бурчать на то, как это происходит.

Постарел Иванушка-дурачок,
Постарел…
Стал ненужной мудростью удручен,
Потемнел.

Без запинки вяжет за речью речь, —
Молодец…
Проржавел от сырости его меч —
Кладенец…

Посмирнел Иванушка, милый друг,
Посмурнел.
Позабыт за печкою его лук —
Самострел.
… показать весь текст …

От страсти извозчика и разговорчивой прачки
невзрачный детеныш в результате вытек.
Мальчик — не мусор, не вывезешь на тачке.
Мать поплакала и назвала его: критик.

Отец, в разговорах вспоминая родословные,
любил поспорить о правах материнства.
Такое воспитание, светское и салонное,
оберегало мальчика от уклона в свинство.

Как роется дворником к кухарке сапа,
щебетала мамаша и кальсоны мыла;
от мамаши мальчик унаследовал запах
и способность вникать легко и без мыла.
… показать весь текст …

Движенье -да, оно — всему основа,
Но роль его подчас весьма тонка:
Когда с пера стекает тихо слово —
Секрет не в том, что движется рука.

709
Публикация -- продажа
Сердца и Ума,
Этакой торговли лучше
Нищая сума.

А быть может, лучше даже
Прямо с чердака
В белом перейти на Небо --
Влиться в облака.

Мысль принадлежит тому лишь,
Кто ее нам дал,
И еще тому, кто после
… показать весь текст …

'Кто там?'
'Я старость.
Я к тебе пришла'.
'Потом.
Я занят.
У меня дела.'
Писал.
Звонил.
Уничтожал омлет.
Открыл я дверь,
но никого там нет.
Шутили, может, надо мной друзья?
А, может, имя не расслышал я?
Не старость —
… показать весь текст …

Слова, рождённые страданьем,
Душе нужны, душе нужны.
Я не отдам себя молчаньям,
Слова как знаки нам даны.

Но сторожит молчаний демон
Колодцы чёрные свои.
Иду — и знаю: страшен тем он,
Кто пил от горестной струи.

Слова в душе — ножи и копья…
Но воплощенные, в устах —
Они как тающие хлопья,
Как снежный дым, как дымный прах.
… показать весь текст …

Жил-был тихий мальчик, студент физфака Боря Гофман, условно-русский из приличной еврейской семьи. Обитал в московской общаге, потому что приехал на учебу откуда-то не то из Черновцов, не то из Винницы. Скромный юноша. По гулянкам не шлялся, в студенческих попойках замечен тоже не был. Учился себе потихоньку.
В это время в университет прибывает группа американских стажеров. Начало девяностых. Перестройка ! Только-только разрешили в вузы пускать иностранцев из не особо дружественных нам западных с…
… показать весь текст …

Нет плохих поэтов.
Нет хороших поэтов.
Есть поэты и не поэты.
И если вторые — это «Поговорил — и ступай себе с Богом»,
То первые — это «Поговорил с Богом — и ступай себе».

И тогда ты становишься лёгким и светлым мостом через бездну,
Далеко под тобою клубится мерцающий звёздами Хаос.
И тогда ты становишься лёгким и светлым искрящимся хамством —
Указуя маршрут, добавляющим: «Будьте любезны».

И тогда ты становишься лёгким и светлым щитом из мифрила,
От тебя отлетают и орочьи стрелы, и молнии Зевса,
И проклятия раненой твари с коррозией сердца,
С дружелюбным оскалом, на лживую маску наклеенным криво.

И тогда ты становишься лёгким и светлым плащом лориэнским,
Укрыв…
… показать весь текст …

Postmodern talking

Смысла нет как нет — ни в другом, ни в том,
Кто другим притворялся, а был всё тем же.
Том не Сойер — потрёпанный книжный том.
Скотт не Вальтер, а Мальчик-зубовный-скрежет.

Вольный дольник, прекраснее, чем «Кензо»,
В сочетанье с анапестом — это сила!
Ноты белого кедра, ваниль, озон…
Жаль, чего-то главного не хватило.

Звон-позвон, словесная маета,
Фермопилы, распилы и пилорамы.
… показать весь текст …

Никто меня не поймет —
и не должен никто понять.
Мне душу страдание жжет,
И радость мешает страдать.

Тяжелые слезы свечей
и шелест чуть слышных слов…
В сияньи лампадных лучей
поникшие стебли цветов,

рассвет несветлого дня, —
все — тайны последней залог…
И, тайну мою храня,
один я иду за порог.
… показать весь текст …

Подобен клетчатой торпеде
Вареный рыночный початок,
И мальчик на велосипеде
Уже не ездит без перчаток,
Ночной туман, дыханье с паром,
Поля пусты, леса пестры,
И листопад глядит распадом,
Разладом веток и листвы.

Октябрь, тревожное томленье,
Конец тепла, остаток бедный,
Включившееся отопленье,
Холодный руль велосипедный,
Привычный мир зыбуч и шаток
… показать весь текст …

Бывало, говорю себе:
— Осенний воздух густ?
Да нет, обычен. Просто холодает.
Бывало, говорю себе:
— Земля не обладает
Ни божьей памятью живой,
Ни органами чувств.
И глупо это — на краю села
Остановиться вдруг
И с грустью умиленной
Колодец, вербу окликать
Иль спрашивать у клена:
Ну как живешь, старик,
И как твои дела?
… показать весь текст …

Моя ты или нет? Не знаю… не пойму…
Но ты со мной всегда, сама того не зная.
Я завтра напишу угрюмцу твоему,
Чтоб он тебя пустил ко мне, моя родная!
Боюсь, он не поймет; боюсь, осудит он;
Боюсь, тебя чернить он станет подозреньем…
Приди ж ко мне сама! Ты слышишь ли мой стон?
Ты веришь ли тоске и поздним сожаленьям?
Иль нет — не приходи! и не пиши в ответ!
Лишь будь со мной и впредь, сама того не зная.
Так лучше… так больней… Моя ты или нет?
Но я… я твой всегда, всегда, моя родная!

1912

На реке форелевой, в северной губернии,
В лодке, сизым вечером, уток не расстреливай:
Благостны осенние отблески вечерние
В северной губернии, на реке форелевой.
На реке форелевой в трепетной осиновке
Хорошо мечтается над крутыми веслами.
Вечереет холодно. Зябко спят малиновки.
Скачет лодка скользкая камышами рослыми.
На отложье берега лен расцвел мимозами,
А форели шустрятся в речке грациозами.

1911. Август

Давно в груди моей молчит негодованье.
Как в юности, не рвусь безумно я на бой.
В заветный идеал поблекло упованье,
И, отдаленных гроз заслышав громыханье,
Я рад, когда они проходят стороной.

Их много грудь о грудь я встретил, не бледнея.
Я прежде не искал, — я гордо ждал побед.
Но ближе мой закат — и сердце холоднее,
И встречному теперь я бросить рад скорее
Не дерзкий зов на бой, а ласковый привет.

Я неба на земле искать устал… Сомненья
Затмили тучею мечты минувших дней.
… показать весь текст …