Как все же печально дела обстоят!
Те дни, что стояли, уже не стоят,
И улиц тех нет, по которым кружила,
И многих из тех, кем я так дорожила,
Не стало. И время сечет, как картечь,
И не понимаю, как это пресечь.

Всё вполне выносимо, но в общих чертах,
А в деталях… постылые эти детали!
Не от них ли мы так безнадёжно устали,
И особенно те, кто сегодня в летах.

Эти ритмы попсовые над головой,
Эта дрель за стеной, что проникла в печёнки,
Уголовного вида хозяин лавчонки,
Одинокой собаки полуночный вой,

Этот ключ, что, хоть тресни, не лезет в замок,
Полутёмный подъезд и орущие краны,
Тараканы и мыши, и вновь тараканы,
В жаркой схватке с которыми всяк изнемог.
… показать весь текст …

Живу у Господа в горсти,
Где бремя лет легко нести.
Земли почти что не касаясь,
Живу, того лишь опасаясь,
Что ночью иль средь бела дня
Всевышний выронит меня.

Не ведаю — к счастью ли это, к несчастью,
Но стал ты моей неотъемлемой частью.
В чём счастье? Да в том, что люблю и любима,
Несчастье же в том, что вдвойне уязвима.

И кто его выдумал — мостик шатучий
В бездонном пространстве над самою кручей?
И кто его выдумал — зыбкий настил
Для каждого, кто в этом мире гостил,
И кто подарил нам такую опору
И нечто доступное уху и взору
И весь этот гомон и всю пестроту,
Чтоб на полуслове столкнуть в пустоту?

И куда это мы на таких скоростях?
Уж не лучше ли нам задержаться в гостях,
Где по стенам и полу гуляют лучи,
Где счастливые звёзды мерцают в ночи,
Где так сладко чаёк попивать вечерком?
И куда это мы так летим с ветерком?
Так летим, будто где-то счастливый народ
С нетерпением ждёт нас у райских ворот?

***
А кровь людская льётся, льётся…
Откуда музыка берётся,
Преображая весь раздрай,
Хотя и в горестный, но рай,
Где каждый занят созиданьем
И разговором с мирозданьем,
И даже голос супротив
Не искажает весь мотив
И замысла не нарушает,
И жизни ближних не лишает?

Я так давно живу, так жить привыкла,
Я ко всему живому так приникла,
Так полюбила эту круговерть,
Что позабыла, что бывает смерть,
Которая придёт и пыл остудит.
Надеюсь, и она меня забудет.

Ах, как ребёнку взрослые мешают:
То спать велят, то сладкого лишают:
Мол, брось жевать — испортишь аппетит
И зубкам вред. А время-то летит.

Ах, бывшее дитя, кому есть дело
Сегодня до того, что ты надело,
Как выспалось, что ело на обед?
Ты счастливо, что взрослых больше нет?

Дорожки земные печальны и зыбки.
Мы ходим по ним, совершая ошибки.
Ошибка другие ошибки плодит,
А добрый наш ангел сквозь пальцы глядит
На наши огрехи. Вернее, сквозь крылья.
И, нас осыпая небесною пылью,
Весёлой сверкающей снежной пыльцой,
Нас делает, — нет, не закланной овцой,
Такой обречённой, такой безутешной, —
А белой пушистой овечкой безгрешной.

Нет на свете ничего
Моего и твоего.
Только птица в пышной кроне.
Только лучик на ладони.
Только ветер в волосах.
Только Бог на небесах.

Картина рисована примитивистом:
Узор черно-белый на фоне лучистом.
На фоне лучистом простейший узор:
Две снежные ветки, меж ними зазор.
По белому черным написано ясно,
Что мир изначально устроен прекрасно.
Прекрасно и просто, совсем без затей
Из темных деревьев и светлых путей.

Ах жизнь, опять твои проделки,
Опять я не в своей тарелке,
У этой тоже есть края
С каёмочкой, но где моя?
В каком ведре? В каком утиле?
А, может быть, её разбили?
А, может, отдали бомжу?
В чужую с ужасом гляжу.
Моя была плохого сорта,
Была каёмка полустёрта,
Большая трещина на дне —
Короче, всё, что нужно мне.

Судьба никогда не сидела без дела.
Она всегда в оба за мною глядела,
Следила, чтоб всё мне давалось с трудом,
В толпе настигала, врывалась в мой дом,
Трясла меня, мучила, била, швыряла,
Но я всё равно ей вполне доверяла,
И всё ж, не дождавшись счастливой звезды
И, взяв в свои руки правленья бразды,
Я ей приказала: «Подвинься, индейка.
Ты мне не указ. Я сама чародейка».

Люби без памяти о том,
Что годы движутся гуртом,
Что облака плывут и тают,
Что постепенно отцветают
Цветы на поле золотом.
Люби без памяти о том,
Что все рассеется потом,
Уйдет, разрушится, и канет,
И отомрет, и сил не станет
Подумать о пережитом.

Жить на свете, — что может быть проще? -
И в июньской полуденной роще
Меж стволами бродить и бродить
И, беседы утративши нить,
Все брести, не заметив молчанья,
В сонной роще, где вечно качанье
И поскрипыванье ствола
И на землю стекает смола.

Несмотря, невзирая, всему вопреки

Жить, как будто мы дни свои кормим с руки,

Жить, как будто нам все здесь хотят угодить

И отсюда совсем ни к чему уходить.

Жить, как будто бы звёздный и смертный наш час —

Быть им или не быть — всё зависит от нас.

Стать бы снова дитём
И болтаться у всех под ногами…
Жизнь моя, ну пойдём
Золотыми от солнца лугами
Без дороги и вех
В те края, где так просто дышалось,
Где любила я всех,
У кого под ногами мешалась,
Для кого я была
Не помехой, а светом в окошке,
Кто, бросая дела,
Мог кормить меня, хворую, с ложки,
Кто условием был
Моего повседневного рая,
… показать весь текст …

… сегодня жизнь моя есть чудо из чудес, что я сама себе завидую всё время…

Счастье, ты не покинешь меня. Я тебя приручу.
Поводок пристегнув, на запястье его накручу.
Приучу тебя к запаху дома, сманю, прикормлю.
Ты не бойся — излишними ласками не утомлю.
Хочешь, скрыв от завистников наше с тобой бытиё,
Буду звать тебя с тихою нежностью: «Горе моё».