Если трудно идти, то возьми чуть левей.
Там в весеннем овраге поёт соловей.
Если дело зимой, то возьми чуть правее.
Там свежей ветерок и снежок поновее.
Да и прямо пойдёшь, что-то будет с тобой.
Ведь ещё не звучала команда «отбой».
В сокровенной тиши если что и звучало,
То какой-то мелодии дивной начало.
Коль мелодии этой не слышишь пока,
Это значит летит она издалека.

— Ну и что ты обнаружил,
Выйдя утром из себя?
— Что июль стоит снаружи,
Ветром ветки теребя.
Обнаружил дождик спорый
И весёлый, и грибной,
Обнаружил мир, который
То родной, то неродной.
То приветствует любезно,
То вдруг в голосе ледок.
Обнаружил близкой бездны
Неприятный холодок.

Живём себе, не ведаем
В какую пропасть следуем
И в середине дня
Сидим себе, обедаем,
Тарелками звеня.

И правильно, без паники,
Ведь мы не на Титанике,
А значит, время есть
И чай допить и пряники
Медовые доесть.

Живу у Господа в горсти, Где бремя лет легко нести. Живу, того лишь опасаясь, Что ночью иль средь бела дня Всевышний выронит меня.

Всё уповаю, всё надеюсь,
В лучах надежды слабой греюсь.
А без неё — совсем мороз,
Долина плача, море слёз,
Приют тоски, юдоль печали.
А как спастись, смотри в начале.

На исходе сверкнувшего лета,
На излёте блеснувшего дня,
И в конце письмеца и куплета
Что поставить — спросите меня.
Я отвечу вам: только не точку,
Точка — это погибель и мрак.
Пусть венчает и лето и строчку,
И судьбу вопросительный знак.
Изумлённый, всегда изумлённый,
Не понявший почти ничего,
Как в загадку и тайну влюблённый
В эту жизнь — ставьте только его.

Давно пора умерить пыл,
Но так не хочется.
Господь свой луч у нас забыл,
И луч щекочется,
Его легчайшее туше —
Прикосновение —
Внушает страждущей душе
Хоть на мгновение
Надежду робкую, что слов
Всегда чурается.
И ждёт душа любых даров
И загорается
От одинокого луча,
К плечу прильнувшего,
… показать весь текст …

Цветные варежки висели на резинке,
И щи варились на чадящей керосинке,
На ёлке праздничной жил лебедь восковой,
Стучали ходики. Да есть ли кто живой
На той планете? Но покамест я живая,
Я, самым кончиком пера их поддевая,
Картинки хрупкие над пропастью несу
В свой день сегодняшний в надежде, что спасу.

Первейшая из всех моих задач —
Так научиться говорить «Не плачь»,
Так научиться говорить «Утешься,
На солнышке на ласковом понежься»,
Чтоб заживлять могли мои слова
Все ранки, как целебная трава,
Чтоб все слова надежду излучали
И тихим заклинанием звучали.

А вместо благодати — намек на благодать,
На все, чем вряд ли смертный способен обладать.
О, скольких за собою увлек еще до нас
Тот лик неразличимый, тот еле слышный глас,
Тот тихий, бестелесный мятежных душ ловец.
Куда, незримый пастырь, ведешь своих овец?
В какие горы, долы, в какую даль и высь?
Явись хоть на мгновенье, откликнись, отзовись.
Но голос твой невнятен. Влеки же нас, влеки.
Хоть знаю — и над бездной ты не подашь руки.
Хоть знаю — только этот почти неслышный глас —
Единственная радость, какая есть у нас.

НЕНАГЛЯДНАЯ ЖИЗНЬ — НУ ПРОШУ ТЕБЯ- ТОЛЬКО НЕ ШАРКАЙ…
Не плетись кое-как,
Оставайся влюблённой и жаркой.
НЕ ТЕРЯЙ КУРАЖА И ШАГАЙ- КАК И ПРЕЖДЕ-УПРУГО…
Как и прежде, давай понимать с полуслова друг друга.
Там, в дали, за рекой что-то светится.
Что — мне не ясно.
Так пойдём же туда, в направлении к свету.
Согласна? Лариса Миллер

И ничего, что день короткий.
Я слышу в нем такие нотки!
Они нежны, они чисты,
Как эти снежные кусты,
Среди которых я скитаюсь
И нотки повторить пытаюсь.

Я так устала уставать…
Я так устала отставать
От тех, кто ходит быстрым шагом.
Что я считать решила благом Свою походку… Вдруг она мне только для того дана,
Чтоб из-за вечной проволочки
Нескоро я дошла до точки…

Сказать, в чем все же вижу я спасение?
Да в том, что за субботой — воскресенье,
Что в три светает, а до трех — темно.
Режим. Порядок. До чего ж умно.

Рассвет, расцвет, сиянье, угасание.
Давай и мы составим расписание,
И будем его строго соблюдать:
Под утро — счастье, под вечер — благодать.

Живём, то бишь, спешим
Весной, зимой и летом…
А жизнь — она с приветом,
Причём весьма большим:
То далеко пошлёт,
То вусмерть зацелует,
То спит и в ус не дует
Холодная, как лёд,
Недвижная почти,
Мертвячка и ледышка,
И ты бормочешь: «Крышка!»,
Но это жизнь — учти.
Она ещё тебя
Огреет и ошпарит,
… показать весь текст …

Наутро я проснулась снова,
И снова я не жду дурного,
И снова я не жду беды…
Поют скворцы на все лады,
И я готова песню эту
Принять за чистую монету,
Поверив вешнему певцу,
Что жизнь мне впору и к лицу,
И что она неистребима…
Что делать? Я неисправима…

Июля лёгкое туше…
Куда ни глянь — кругом клише,
Всё повторяется, но Боже,
Сии повторы мне дороже
Любого чуда, и в душе
Я умоляю: «Повтори,
Июль, с зари и до зари
Весь путь, весь дивный распорядок.
Жасмин твой бел, и плод твой сладок,
Как и велят календари».

Сколько б лет тебе ни было, ты умираешь ребенком,
Простодушным и мало что смыслящим глупым теленком,
У которого ножки совсем не стоят, разъезжаются, гнутся,
И которому в бок материнский горячий так хочется ткнуться,
И который еще не набегался, не наигрался,
И который пожить здесь в свое удовольствие только собрался.

И даже клейкие листочки,
Да, да, они
Дают понять, что мёртвой точки
Не знают дни.
И даже щебет внешней птички,
И даже он
Внушает нам не брать в кавычки
Небесный фон,
И не стесняться в мире сильных,
Крутых, стальных, —
Ни влажных глаз, ни слов умильных,
Ни снов шальных.

А коль в снегопад со снежком не смешаться,
То чем же нам, бедным, тогда утешаться?
Коль в ветреный день по воздушным волнам
Не плавать, то чем же утешиться нам,
Коль жить, не балдея от музыки вешней,
То что может быть этой жизни кромешней?
Коль вовсе не видеть небесной каймы,
То кто может быть безутешней, чем мы?