Маска не лжет,
пока не находит
хозяина

Не в том ли бессмысленность жизни,
что все, происходящее в жизни,
короче жизни?

Попробуй спросить у Бога —
он не ответит, но это
не важно, важно другое —
что ты ответишь себе

Жизнь — это то, что каждый
хочет увидеть сам

Как легко всё становится мною,
едва я к нему
прикасаюсь

Есть женщины, в чьи глаза
я хотел бы вписать весь мир,
я хотел бы войти… Есть женщины,
в чьих поющих руках
даже камень становится
светом

Когда
на горе
возродится гора,
на планете — планета,
на камне — камень…
Когда люди устанут от царствия рыб…
Я расскажу вам об этой последней битве,
когда шли муравьи, погибая за каждый цветок,
а в каждом цветке исчезала вселенная… Сердце
я назову его истинным именем — Кладбище,
где поют мертвецы,
где бродят фигуры
с лопатами

Есть у любви одна особенность —
она быстрее птиц и молний
и медленнее черепах

Смешные люди!
Всё строят и строят
вокруг своих истин
высоченные стены —
аж до самого неба,
аж до самого солнца…
Но Бог всё равно
выше

Оставленный миром… Раздавленный стенами крепких домов… Кирпичами спрессованных будней… Плитами «Я»… Кубометрами отрешенности…
Рассеченный ветрами, снегами и пухом еще не рожденных младенцев… Линзами мертвых озер… Постигший печали слепых букашек, которым хотелось хотя бы однажды прикоснуться глазами к небу…
Унесенный на крыльях иных миров… Он оказался в лунном пристанище… Среди сладко поющих стекол… И здесь, на мерцающем теплом песке, он молча стоял и думал… Так думают камни, не зная, о чем они думают…
А детеныш планеты, сидящей на желтой дюне, тыкал пальчиком-лучиком в человека и вопрошал свою мать-звезду:
«Почему этот дядя плачет?»

Были мы лучше
но годы смешали
с хлебом насущным
небо

Теплые волны памяти
омывают бесшумно
холодные дюны дней —

эти вечные символы
человеческих невозможностей

На
скале
высекаю
море, а в море
сотворяю скалу
из твердых обломков
воды…
«Сумасшедший!» — кричат дельфины
и, прибиваясь к ногам,
плачут сухими
звездами

Сжатой до боли
в объятиях двух,
любви не хватает
воздуха

Я — небо, испитое птицами.
Я — море, изрытое волнами.
Я — сад, разделенный цветами.
Я — град, затонувший в слезе…
Кого же ты любишь,
Женщина?