Я знаю то место,
где в розовом небе
идет абрикосовый
дождь, тишина
там длится большими
цветами… Я знаю —
это сердце влюбленной
женщины

Покидая окружность,
цветок возвращается
в камень

Осень. Если вам холодно, надо просто разжать кулаки и тихонечко взять в ладони этот совершенно окоченевший мир. И он потеплеет, он обязательно потеплеет хотя бы на две ладони, чего более чем достаточно чтобы жить дальше.

Милая девочка!
Никогда не ищи причину.
Ее не было, нет и не будет.

Ибо все на земле происходит по воле того,
кому совершенно не нужна причина.

Зачем ему эта мелочь,
если никто в этом мире не в силах его осудить.

Ни дождь, под которым нам никогда не промчаться вместе.
Ни ветер, бессильный овеять два лика, как целое.
Ни небо, которое нам не вдохнуть вдвоем…
… показать весь текст …

Забитый цветами,
понимаешь, как нежен
камень

Стоишь у моря. Смотришь в небо. Видишь плы-
вущих птиц, которых никто не видит…
(Если долго смотреть в Ничто — проступает исти-
на).
А за тобой большеглазая осень, с лицом одино-
кой девочки, потерявшей прошлое. А за осенью —
ливни, потерявшие небо, а за ливнями — я, потеряв-
ший всё… Среди бархатных дюн, обтекаемых си-
ним воздухом. С остановленным сердцем, похожий
на черного ворона, я стою от тебя на расстоянии в
тысячу лет и жду, когда ты, обернувшись, увидишь
меня, с протянутыми тебе гла…
… показать весь текст …

Женщина! Ты невыносима!
Телом своим из кораблекрушений…
Сводишь с ума океаны, глазами…
Вращаешь пространство вокруг тишины…
Своей красотой… И легкостью неимоверной…
Ужас внушаешь…
Цветам

В женщине
мне нравится только то,
что она — женщина

Быть нужным кому-то —
значит быть нужным
себе

Пришла весна —
душа моя стала водой
и длинными ливнями хлынула с неба,
разбиваясь насмерть
о зонтики маленьких женщин,
маленьких-маленьких-маленьких женщин,
не знающих о
Большом

С годами
человек уменьшается
до размеров
собственной
грусти

А мы несем и несем
свои уставшие души
в игрушечном мире
тел

Сухая осень, сумерки, на белом,
лаская воздух утоленным телом,
хватая время павшими руками,
становишься моделью Модильяни,
становишься… Как яростно и нежно
морская зыбь по наготе твоей
бежит куда-то, исчезая… Мне
безмерно страшно прикоснуться, страшно
сломать пейзаж

Дорогой до моря
в женщине длится
любимая

И воздух становится Азией,
когда ты снимаешь кольцо
и падают с шелестом на пол
одежды и падает время
в лошадок, летящих над степью
в твою обнаженную даль…
И воздух становится Азией,
и в окна стучится огонь