Всё ближе май — окно весны, распахнутое в лето;
Вишнёвый ветер, шорох пчёл, ныряющих в цветы.
Сквозной черёмуховый дух, янтарные рассветы.
Треск бересты больших берёз, туманов ватный дым.

Черничный выкрас вечеров, переходящий в ночь
Густеет в небе киселём. Льняные облака.
Качают Вечность соловьи, протяжно выпь хохочет.
Чуть различимый белый высвист кулика.

Всё закипает в час быка… Антре. Тяжёлый занавес,
Не поднимаясь, оседает серебром.
Балет. И утро продолжает этот танец…
Из-за кулис. Взмахнув расправленным крылом.

Июнь. Началось. Соловьиное время широкое.
Едва уловимые взглядом иероглифы ласточек.
В полнеба размахи закатов. Открытые окна.
Чем ближе к двум двойкам, тем контуры выше и ярче!

День мягко растёт, прикасаясь к изгибу на спуск…
Пока ещё в гору, по шагу… босыми ногами.
На соснах зелёные шишки повисли как бусы.
…И каждый рассвет собирает своё оригами.

Июль босиком в золотом двухметровом сомбреро,
Взяв пОд руку Солнце — Ежу: «А, подай, брат, термометр!
Нагреем как следует нашу небесную сферу!
Тот пруд посолим, чтобы было дыхание моря!

Стрекозы пусть воском начистят стеклянные крылья!
Шмелям выдать бархат, пусть новые куртки пошьют!
Старательно взбить облака, тучи жирно намылить!
Пусть Шёпот и Шорох готовят на вечер салют!

Лиса, будь любезна — три пиццы! Нет, пусть будет пять!
Мне чили побольше, душистого и халапеньо!
Пусть Смех тропки выкосит — будем с гармонью гулять!
И, чуть не забыл! Где там мой апельсиновый велик?!
… показать весь текст …

Представляете — солнце, дождь:
Крупный, как золотые листья!
Словно Бог сеет в небе рожь —
В майском небе: высоком, чистом!

Между мягких сосновых лап.
Между тёплых ладоней Ветра.
Каждой капле своя судьба —
Провидение незаметно.

Где-то ожил маслёнок рыжий —
Шебутной хулиган Антошка!
Кто-то сердце своё услышал.
Кто-то принял свой крест и ношу.

Исаак Левитан — Третьяковка: «Над вечным покоем».
Каждый раз, сжав ладони, вхожу в этот зал, как в приёмную Неба.
В глубине за изгибами рёбер отчаянно тянет и ноет…
Так, как будто душа с сердца делает глиняный слепок.

Словно ловит момент бесконечности, выхода «За»…
За пустое, как пыль, наносное, ненужное, бренное.
Как поймавший мгновение скульптор, в счастливых слезах;
Осознавший иронию временной ставки на тело.

Я стою перед этой картиной, в себя провалившись…
Ветер, мягко с холста соскользнув, мою память листает.
Всё, что било меня, разрывало, калечило — тише и тише.
Робко корку пробившие крылья видны… Взвесь, шипя, оседает.

Скоро сквозь слой мастихиновых плотных белил
Холст прорастёт тёплым льном в это небо весеннее!
Бог к облакам бахрому золотую пришил
И серебром осветил тёмно-синие тени.

Скоро ручьи, процарапав сияющий наст,
Выглянут в мир голубыми зеркальными лентами.
Свет, как чеканка, рассыпанный точками в каждом «сейчас».
Март собирает в альбом «Настоящее» кадры-моменты…

Июнь. Разлив. Растаявшее солнце.
Едва коснувшись, Ночь уходит в день —
Накидка белая, витой прозрачный посох;
Валторна, арфа, флейта, скрипка, укулеле.

Кулисы сдвинуты — туда, где Время спит.
Границ у сцены нет, поля качаются.
Изъяв из уравнений символ «Пи»,
Бог прошептал: «Пусть Лето не кончается…»

Какое солнце — как апельсин:
Нажми, и брызнет весенним соком!
Как облака провожают Зиму
В февральском небе — большом, высоком.

Как сосны чёлки свои встряхнули
От крупновязаных снежных шапок!
Сугроб вдохнул аромат пачули,
Осевший с тёплой еловой лапы.

Как снежно-белая даль полей
Накрыта золотом — тонкой плёнкой.
Как рано утром рассвет алеет…
Как рыжий Март ударяет в колокол!
… показать весь текст …