Октябрь. Серебряная высь!
Душа танцует в рыжих листьях!
Рассвет — Ван Гог: этюдник, кисть!
Закат — Шаляпин: шуба лисья!

В воде муаром молока
Куда-то в зиму время тает.
Дождь засыпает в облаках.
Снег Паустовского читает…

Господи, почему так поздно…
Вразумил, научил чувствовать?!
Протянул на ладони воздух.
Оживил соляную пустошь.

Скольких походя обижал.
Сколько спеси, гордыни, пены.
Сколько путался в миражах,
Нагревал иллюзорность феном.

Сколько доброго растворилось
В безразличном высокомерии.
Как душа колотила в било!
Сколько лжи, показных истерик.
… показать весь текст …

Затянуло небо серой шалью.
Тараторят в ельнике синицы.
Грусть танцует вальс «Немного жаль».
Снегу первый заморозок снится.

Дождь висит гирляндой в паутине,
Белые жемчужины твердеют.
На земле всё больше зимних линий.
Шевельнулись в облаке метели.

Ах, октябрь — излом, граница сна;
День всё раньше опускает шторы.
Как тарелка катится Луна.
Шорох ветра: «Скоро, скоро… скоро».

Берёзовая роща: сталь в корнях.
Здесь раньше было поле — поле битвы.
И память деда моего стучит в меня!
И боль, и горечь не забыты, не испиты.

И соловей с надрывом вечером поёт.
У вечного огня затихший ветер.
И где-то в небе майском мирный самолёт
Дорогу белым в будущее чертит.

А в Александровском саду лежит солдат,
Пробивший светом своей жизни тьму!
И понимаю, эта память навсегда!
…Без скользких неуместных «почему».

А дальше что? А дальше сердце слушать,
Читать и перечитывать стихи.
И пусть бывает где-то ещё вьюжит,
Весна местами пробует духи.

То здесь, то там, касаясь тёплых почек,
Вытягивает ветром ароматы.
Нагретый воздух вытекает в ночь:
Чернично-яблочно-вишнёво-шоколадный.

Дрожащим нервом в рёбрах мечется душа,
Хоть как-то пробуя свой путь переосмыслить.
Не рафинируя, пытается дышать
И отдавать себя без банковской комиссии.

До неба шаг, до бездны шаг — куда идти,
Когда по-честному оцениваешь жизнь?
Хотелось свет, любовь, себя в любви найти,
Копнула глубже — эго греет миражи:

На пьедестале из раскрошенного льда
Из тысяч дутых «я» побольше выбирает.
С таким наследием куда идти… куда?!
И сколько можно балансировать у края?
… показать весь текст …

Накрыло землю лебединым пухом:
Пронзительной звенящей тишиной.
Касаясь белого, по шороху, на слух
Бог в мир проводит настоящее, живое.

В сосновых лапах ветром пойманные перья.
Летят в ладони к нам счастливые истории.
Настало время свет почувствовать… поверить —
Любовь, как рукопись, рождается в безмолвии.

Не требовать от мира! Отдавать!
Мы здесь для этого — для света, для любви!
Не копошиться, не кроить, не колупать!
Ну, как же здорово звучит: «Люблю… Живи».

Не требовать от мира! Отпускать
Согретых в долгие метели летних птиц.
Пытаться! Пробовать и пробовать! Взлетать!
Стремиться! Верить! На падениях учиться!

Не требовать от мира! Возвращать
Однажды данное тебе стократно!
Ковать подковы! Ничего не обещать!
Не быть пустыней за изысканным фасадом.
… показать весь текст …

Побелело поле.
Замерла вода.
Облака, как кони —
Гривы изо льда.

Травы свежей коркой,
Как багет хрустят.
Воздух звонкий колкий.
Воробьиный ряд

На руке вишнёвой
С вызовом свистит.
Лист изнанкой слова
Просит: «Отпусти…»

Тишина, как в храме. Облака-иконы.
В круглой чаше солнца плещется кагор.
Золото окладов. Вечность во все стороны.
Крылья. Сосны-свечи. Ветер. Белый хор.

Мир вот-вот раскроется. Бог ведёт рукой.
Поле полотенцем. Звёзды в первом насте.
Крест лучей рассвета. Лепесток… другой.
Тишина, как в храме. Снежное причастие.

Жизнь, как витраж, где каждое стекло —
Твой шаг, твой поворот, твоё сомнение;
Расщелина, обрыв, каньон, излом.
Светокасание — любовь… и откровение,

Что в каждой ноте, каждом цвете, каждом стыке
Должно быть что-то настоящее, живое.
А что и как там будет — бездны или пики…
То каждый сам здесь для себя в пути откроет.

Чуть слицемерил — трещина в стекле.
Чуть смалодушничал и потерял дорогу.
Чуть-чуть вильнул и запер душу в клеть.
Просмотр на выходе: кто вниз идёт, кто к Богу.

Ах, осень, осень — золотое междумирье!
Мост в море белое из моря изумрудного!
Монеты листьев осыпаются, как в тире,
Где Ветер северный гуляет с зимним луком.

Сороки мелом и углём в садах мелькают,
Сшивая солнечные брызги с тёмно-синим.
Хрустит шарлотка — время яблочного рая!
…Чайковский, Мусоргский, Вивальди, Паганини…

Даже овраг кипит. Контуры облаков —
Высохшую кудель чешет горячий ветер.
С неба — из лейки золото — солнечный душ Шарко.
Свет от руки рейсфедером тонкие тени чертит.

Рустом течёт смола по лепесткам коры.
Пчёлы рубахи скинули, рамки сочатся мёдом.
В мокрых камнях озёрных прячутся комары.
Кони, слепней гоняя, тихо шагают бродом.

Лето — в любом мгновении хочется кисти взять,
Носиком мастихина бросить случайный блик.
Щука в реке гоняет сонного карася.
…Август. Гуляет Вечность. В роще кукушка тикает…

Не сожалей… Что сделано — твоё. Ну, значит по-другому ты не смог.
Быть может, не дорос, быть может, где-то от зависти и спеси подгнивал.
Душа ведёт вас к свету между рифов, буквально, чувствуя откуда смотрит Бог.
И позже каждый… каждый понимает, что он всё это точно понимал.

И ты не исключение, конечно. Закрыть глаза — не значит не увидеть.
Не стоит ждать момента (как Дадон), когда накопленная тьма шарахнет в темя.
Не надо смазывать, солому подстилать. Не нужно прошлое картинно ненавидеть.
Не сожалей… Что сделано — твоё. Не сожалей, а выправляй, пока есть время.

Утро. Яблоня пьёт туман сквозь соломинку травяную.
Соловей вышивает холст. Рой готовит пчелиный вылет.
Бог вставляет кусочки смальты в день-мозаику — сам, вручную.
Как мальчишка, росой играя, Ветер пальцем качнул ковыль.

Как пронзительна красота! Всплеск. С виниловой водной глади
Цапля клювом-иглой снимает композицию для балета.
Цепь берёз замерла в мимансе в изумрудно-зелёных платьях.
Первый акт. Золотые шторы. Режиссёр-хореограф — Лето.

Тишина и февральский снег… с отпечатками пальцев Бога —
С неба белая вертикаль, светолинии в наши души.
Сосны в вышитых зимним Ветром ослепительных римских тогах.
Время чувствовать, время видеть, время взять и к себе прислушаться.

Время выделить — что своё, ну, а что карандаш-корректор,
Исправляющий нас в «так надо», в «это принято», «так положено»,
Создающий удобный, «правильный», в подконтрольных границах вектор;
Затирающий «всё ненужное», непривычное, не похожее.

Время крылья свои расправить, и, взяв холст, широченной кистью
Расплескать в нём свои рассветы, и попробовать в них войти!
Геометрия Мироздания не из формул и не из чисел.
Всё, действительно, очень просто… — надо просто Своих найти…
… показать весь текст …

«До слёз» у каждого своё —
Его не взвесить, не измерить.
Как исчезает боль и лёд?
Как начинаешь видеть, верить?

Как что-то чувствуешь? Когда
Душа, встряхнувшись, обнимает?
Как оживает пустота,
Когда тебя вдруг понимают…

Как человеку человек
С ладоней ветер отдаёт?
На струнах сердца, рёбра — дека.
«До слёз» у каждого своё…

Всё ещё осень, вот только седеют виски.
Северный ветер, как белый медведь тяжелеет.
Хрупкое время становится вязким… другим.
Долгим, задумчивым, словно проварено в клее.

Складками ткань вечеров. Ночи утро съедают.
Рыжее медное солнце, как гонг оркестровый —
Щёлкнет лучом и остывшее эхо гоняет;
Нехотя как-то, в рапиде, замедленно, сонно.

Близок декабрь. Скоро танец метелей. Премьера!
Снег за либретто. Пуанты у хлопьев отбиты.
нУ, а пока всё намёками, тонко, примерно…
Где-то в кулисах Зиме подбирается свита.

Бывают величины — не объять!
«Каким он парнем был», «Мелодия», «Надежда».
Таких бы вовремя почувствовать, понять…
Добуквенно, дословно смысл «Нежности».

Вот он, тот самый человек на букву «Ч»! Таким бы стать!
Так пронести свой крест по этой жизни.
Бывают величины — не объять!
За ними в Вечность улетают наши письма…

Левитановский март — рыжий.
Дождь с носовым платком.
Небо с каждым рассветом выше.
Воробьёв в облаках битком!

Солнце — ладони в снег.
Ветер — дублёнку прочь!
Шёпот ручьёв и рек.
Ультрамарина клочья.

Охра — мазками жирными!
Умбра, сиена жжёная.
Туман по утрам кефиром;
Маяки — снегири-пижоны.
… показать весь текст …