Поздним вечером просто хотелось тепла,
Как-то сильно завьюжила в мыслях метель.
Вспоминала, как будто всё было вчера:
Люди, лица, метро и промозглый апрель.
Он к ней робко на «вы» и на пару шагов,
Она — молча спустила пониже вуаль.
В его скулах играла монгольская кровь,
А в глазах ее тлела немецкая сталь.
Он из ножен достал острый юмора меч,
А она же — срубила гордыней с плеча.
Он коснулся дыханием ее тонких плеч
И готов был погибнуть от своего же меча.
Красным бархатом губ улыбнулась она,
Он почувствовал крылья за сильной спиной.
Больше жизни она ему стала нужна,
Больше воздуха стал уже нужен ей он.
Только крылья рвались от него в небеса,
Больше не было сил их держать за собой.
Между ними легла черная полоса,
Он взглянул на нее — и стал вдруг чужой.
Она пальцем коснулась его мощных плеч,
Он не вздрогнул, как раньше, и каменно ждал.
И в разряженном воздухе вылетел меч
И подвел ровным почерком жуткий финал.
Лед и пламя сошлись, обнажив все вокруг,
Поселив в своих душах надежду и мрак.
Его горечь шептала: «Теперь тебе друг?»
Ее боль отзывалась: «Теперь ты мне враг».
Он ушел в мир теней едко предавших душ,
А она поджигала словами мосты,
Уверяя себя в том, что все это чушь,
В том, что лживы все клятвы и чувства пусты.
Только фальшью наполнены эти слова,
Ведь любовь не сдается под градом обид.
Улыбнулась, с уверенным видом пошла,
Только там, где не видно, сильнее болит.
Она тихо вздохнет и нальет мятный чай,
И несмелой рукой выжмет в кружку лимон.
Черной строчкой из глаз протанцует печаль,
Забирая с собой неудавшийся сон.
Поздним вечером просто хотелось тепла,
Как-то сильно завьюжила в мыслях метель.
Вспоминала, как будто всё было вчера:
Люди, лица, метро и промозглый апрель.