Эту историю я до сих пор вспоминаю с содроганием. Причем, в одинаковой степени содрогаюсь и от ужаса пережитого, и от смеха.
Наша коллега, корректор окружной газеты, Елена уехала в отпуск с семьей. А нас, то есть мою жену Светлану и меня, поскольку мы жили в соседнем доме, попросила хотя бы через день поливать цветы, ну присматривать за квартирой.
Вот так в один из очередных дней ухода за цветами мы пошли к соседнему дому вечерком, и взяли с собой черного котенка Кузю. Не помню уже, каким образом он у нас оказался, но прижился Кузя неплохо и развлекал нас своими неустанными играми и забавами.
Вот, значит, подходим мы к подъезду Ленкиного деревянного двухэтажного дома (дело происходит в столице Эвенкии Туре, а там практически все жилье деревянное). А из подъезда выходит мужик и перед ним бежит собака. Так себе собака, беспородная, некрупная. И вполне дружелюбная. И облаяла она нас весело, от хорошего настроения.
Но что тут произошло с Кузей! Мирно сидевший до этого у меня на руках — Светка передала мне его со своих рук на время, пока она зайдет и польет цветы, — и с любопытством обозревающий окрестности, он тут же выгнул спину дугой и яростно зашипел на песика. Тот залаял еще звонче и стал подпрыгивать, пытаясь дотянуться до неприветливого черного зверька. Кузя вообще ошалел и стал вырываться у меня из рук. Оцарапал мне грудь через футболку и руки, вырвался и…
И тут мою ладонь пронзила такая острая боль, что я не выдержал и закричал. Светка, шедшая впереди, обернулась и тоже завопила — от ужаса. Котенок вырваться-то вырвался от меня, но один из его крючковатых острых когтей глубоко вошел мне в мякоть ладони под большим пальцем. И извивающийся Кузя повис на моей руке на этом когте. Я же, стараясь избавиться от этого существа, причиняющего мне такую сильную боль, оживленно махал рукой, пытаясь стряхнуть его на землю.
Весело гавкал пес, припадая на передние лапы и снова вскакивая; утробно выл Кузя, пытаясь освободиться от моей руки, болтая в воздухе хвостом, тремя свободными лапами и дергая четвертой, впившейся острым когтем в мою плоть; сквозь зубы шипел я, тоже пытаясь освободиться от Кузи и тряся рукой, на которой он висел; прижав руки к груди, охала Светланка и оглушительно хохотал во всю свою щербатую пасть при виде этой фантасмагорической картины оторопевший было нечаянный свидетель, хозяин псины, вызвавшей такой переполох.
Наконец Светка догадалась обхватить дергающегося на моей руке и обезумевшего котенка одной рукой, а другой — высвободить его коготь из моей окровавленной длани. Кузя фыркнул, черной птицей слетел с ее рук и тут же, гигантскими прыжками, ускакал под один из дощатых сараев, теснившихся вблизи дома.
Рука моя, расковырянная кошачьим когтем, очень болела и требовала срочной обработки. Но Светка не соглашалась идти домой и перевязать меня, пока мы не найдем перепугавшегося Кузю. И еще с добрых полчаса мы кискискали и бродили вокруг сараев, пока нам все же не удалось выманить черного дьяволенка. Когда Светка взяла Кузю на руки, всего в пыли и в опилках, стружках, и стала жалеть его и тискать, мне даже стало обидно: я-то пострадал больше, это меня надо было пожалеть в первую очередь. Но Светке, конечно, было виднее, кто из нас главнее…