У Ханы Каренин был бааль, елед и пентхауз в Герцлии. Бааль был пакид гадоль и имел квиют, хороший маскорет, пенсионный фонд, хоцаот рехев и телефон, керен хишталмут. Спрашивается, что еще этой геверет не хватало? Так она нашла на свою голову цурес, которые она называла любовь.

По вечерам она уходила от живого мужа лаасот хаим к одному офицеру бэ-кева бе-шем Вронский, а Хаим Каренин кормил еледа, укладывал его спать, а утром делал ему питу с 9% «Коттеджем» и отправлял в школу.
— Аба, эйфо има? — спрашивал елед.
— Има бэ-авода, отвечал адон Каренин, рыдая.
Иной раз прибежит гиверет домой, к еледу, тискает его, а елед говорит:
— Има, аль тидаги, йихье беседер, тихзери ха-байта, бе-эзрат ха-Шем.

В общем, эта шармута таки устроила себе веселую жизнь — ми цад эхад, конечно, ахава и все такое, ми цад шени — все-таки бааль и елед. Так, не приведи Господь, и мамзера можно в подоле принести.

Так эта мешуга делает глупость — ничего умнее не придумала, как пойти на тахану ракевет и положить свою дурную голову на рельсы.
Лежит час, лежит два — подходит полицейский:
— Хорошенькое занятие вы себе нашли, геверет — валяться в такую сырость на холодном рельсе. У нас еврейская страна, и вы можете лежать сколько захотите, но сегодня шабат, ближайший поезд — в йом ришон.

Плюнула гиверет Каренин, вытащила из сумки питу с фалафелем и скушала, а потом пошла домой, к баалю и еледу.
А мар Вронский женился, получил повышение по службе, купил на льготную офицерскую машканту квартиру в Афеке, и теперь у них уже трое детей, дай Бог им здоровья.

А было бы все это в гойской стране, то раздавил бы таки ее поезд, вэ аф эхад лё хайя йодеа аль сипура а-муфла.
ПОТОМУ ЧТО ШАБАТ НАДО ЛИШМОР!