В который раз ты плачешь надо мной,
А я в который раз не умираю —
Живёхонькой встаю из-под трамвая,
Назад из бездны восхожу в окно.
Трехперстием на паперти немтырь
От живота ко лбу кресты рисует.
Расстригся и уже рассеян всуе
В составе полном женский монастырь.
Топорщится молоденький листок,
Из осени проделав путь сквозь лето,
Всё уплывает вспять, как кинолента,
В начальном кадре с надписью «Ценок»…
*
Агония расплавленной души,
Последнего пристанища рогожа,
В твоей руке молекулой дрожит
Зловещая шагреневая кожа.
Ах, удержать бы тот случайный миг,
Волос всепоглощающее пламя,
Той комнаты зашторенной тупик,
Ту женщину с медовыми руками.
Но неотступно тянутся глаза
К шершавости сухой и истонченной,
К непобедимой облицовке зла,
К ничтожному клочочку на ладони.
Простак, фанатик, чёртов фаталист,
****ун, романтик, женолиз, повеса,
Уже проснулся изумрудный лист,
И солнышко восходит из-за леса!..
Но тело отделилось от стены
И медленно спускается на ложе.
И молоды уста — и холодны:
Чем холоднее — тем ещё моложе.
*
Седая девочка стоит в полоске света
Держа в руках поблекшие пуанты,
Прочитано последнее либретто —
Там было лето,
О, Мария Санта!
Фантомной болью истязает ножка,
Которую отняли этим летом.
Предзимье затаилось у окошка,
Ах, оловянный мой солдатик, где ты?
В огонь с тобой мечтает танцовщица
За руки взявшись, упорхнуть, как птица…