— Вот почему обычно глаголится так, что — пес лает, а собака гавкает? Ведь нигде не записано — кому что положено. Нет такой нормы и правила. Да и в чем же отличие, между лаем и гавканьем? … А может быть и нет. А может быть собака тоже лает, а пес гавкает. Хм… — Снова мысленно не унимался Чесотников. Хотя сказать «не унимался» — поверхностно, ведь он никогда и не успокаивался. Думал постоянно, такие вот и все подобные им мысли, и прочие, и разные, и подобные прочим и разным, и не было ему покоя. Вопросов много разных, а мозг один. А желание все понять, охватить и осмыслить просто разрывало.
Бывало так в голове зачешется от невыносимости неразрешимости мысли, что Чесотников, как есть, в одних подштанниках, да босый, среди ночи, как пуля вылетал из дома, в ночной простор… и несся среди ночи, пока луна его, неугомонного, не окликнет, или какой прохожий, или просто не врежется в иное неосторожное дерево
Потом прийдет домой, ходьбой и бегом утомленный, бывает в синяках, и ляжет спать — для мысли утренней и ясной. А утром уже думает без напряженья. Но напряженье штука коварная, и к вечеру имеет свойство накапливаться… И снова в ночь…