В черной, шелковой неге ночи
Ты листаешь мои страницы,
Изучаешь слова и лица.
Оказаться чужим — не хочешь.
Не любуйся на эту маску,
В ней от света — одни осколки.
Жизнь без счастья бывает долгой,
Словно ночи из страшной сказки.
Над балконом луна мерцает,
Сыплет жемчуг на спящий замок,
Где портрет в серебристой раме
В лунном свете безмолвно тает.
Над долиной плывут столетья,
Размывая вражды границу.
Лунный свет им ночами снится,
Омывающий прутья клеток.
Голоса из забытых склепов
Шепчут тихо предупрежденья.
Звук струится в холодных венах,
К сердцу выхода ищет слепо.
Кровью вычеркнуты из книги
Лица, сны, имена и даты —
Там, где вера жила когда-то
Пролегли недоверья лиги.
В черной, шелковой, нежной маске
Я склоняюсь над колыбелью.
Спи, мой мальчик, луна напела
Эту странную, злую сказку.
----------------------------------------------------------------------------------
На стяге дремлет лев, как море, синий,
И бьются волны в скалы — рать на рать.
Холодный темный вечер лег в Долине,
Как будто собираясь умирать.
Толпятся духи, стонут в изголовье —
Проклятий, как сонетов, злой венок
Улегся на чело вуалью вдовьей,
Домашним псом раскинулся у ног.
Отринув благородное обличье,
Душа смеется, сны не знают слов:
Под сеткой шрамов на лице девичьем
Течет чужая, проклятая кровь.
В крови родной купался, словно в море,
Мой синий лев окрасился в кармин,
Но не согреть души чужому горю,
Как не согреет ледника камин.
Долина спит, обложенная данью
Проклятия, в оковах злого сна.
Четыре слова, видимость прощанья:
К чертям вас всех.
И первого — меня.