Наши встречи происходят по воле случая — так волна зовет идущего по причалу. В этой точке пространства я так по тебе соскучилась, как ни разу с начала повести не скучала. Вот сложить бы страницы, чтоб повстречались странницы, обходя, минуя долгие отступления. Если мы не увидимся, что с нами завтра станется? Мы в своем одиночестве заперты, словно пленники. Говорить бы с тобой, укрывать твои плечи вязаным, шерстяным и теплым, зимнего зла не слушая. Наши встречи всегда случаются между фразами, наши встречи всегда случаются между душами. Ты ли пишешься мне, седым декабрем измучена, я ли снюсь тебе небом, где мраморный месяц высечен. Наши встречи происходят по воле случая.

Но счастливый, как известно, один из тысячи.

Так замечаешь любые признаки чутьем внимательного врача — кругом встречаются люди-призраки, в них даже верится сгоряча. За тень хватаешься лихорадочно, в хмельном угаре, в туманной мгле. Билет случайный, талон посадочный и крылья стелятся по земле. Нам было здорово в этом мороке, бросало небо то в дрожь, то в жар. А после кто-то остался в облаке, а кто-то спрыгнул и побежал. Такое дело, опять ремиссия, ходи и веруй, что уцелел. Конечно, мы не читаем писем, но слова с годами растут в цене. Неосторожная, научусь ли я когда-нибудь о тебе молчать?

Уже не верящие предчувствиям, мы задыхаемся по ночам.

А в реке твоей отражаются облака, вместо слёз в глазах — небесное молоко. Почему наша пауза так отчаянно глубока, почему меня уносит так далеко? Я бы рядом была — так долго, как разрешишь, приезжала в твой город тысячами дорог. Но сейчас я сижу и не знаю твоей души, и печаль по тебе невесомая, как перо. Как мы пили с тобой игристую плазму дней, как мы спали с тобой на картах морей и рек. Тихий Дон молчит, и лежат облака на дне. Наши песни остывают в календаре. Я любила тебя любовью, больной, как Бог, изнывающий от нежности по ночам. Невозможная женщина, дай мне хотя бы боль.

И мне будет, о чем молчать.