Годы птицей летят. Нынче каждый из них, как подарок.
И чем больше в копилке — полёт их быстрей и быстрей.
Как же всё-таки часто мне в жизни моей выпадала
Дама чёрная пик вместо лакомой дамы червей.
Как же часто я делал не то и не так, к сожаленью —
Не сказал, не нашёл, не помог, не постиг, не простил
И как поздно порою, увы, наступало прозренье:
Расплескав словно воду, не смог донести я в горстИ.
У черты и по краю… романтик хлебнув, с упоеньем,
Различая, кто друг, кто мне враг, крепче, чья из пород,
Я не думал о том, что наступит такое мгновенье
И мне кто-то неведомый ТАМ перекроет совсем кислород.
Брёл в грязи по колено — так было, а было (припёрло!)
Только знает Всевышний — свидетель немой и укор,
Предавая себя, наступал нужной песне на горло,
Кровью хАркал и смерть видел рядом с собою… в упор…
Так что Главный уже мне на небо выписывал литер
И конались архангелы — кто же меня вознесёт,
Но в последний момент или крайний (здесь, как захотите!)
Кем-то вычеркнут был из графы в книжке с надписью «Всё…»
Поднимаясь к вершинам, взлетал и болезненно падал,
Грех на дУшу не брал, но грешил и, увы, через край,
И надеялся втайне на то, что не ждут крУги ада,
Хоть и стал мне заказанным всё же потерянный рай.
Жёг мосты за собою без страха, себе же нещадно
Вынося приговор, объявляя пожизненный срок.
И из боя шёл в бой, и искал долго нить Ариадны,
Ту, чтоб к счастью вела. Да найти только что-то не смог…
И сейчас, вспоминая о том, что не сделал и сделал,
Каждый раз я встречаю с улыбкою новый восход.
Ведь душа беспокойная дёргает бренное тело
И исправно неведомый кто-то даёт кислород…