Он был загадкой, даже для себя:
Так много тайн душа его хранила.
В Нью-Йорке шумном, на просторах Нила
Любил он женщин… вовсе не любя.
Стать строчкой в многотомнике измен
Мне выпало, на смех французским курам,
И я, конечно, что тут скажешь — дура,
Сдалась без боя в этот сладкий плен…
И всё свершилось. В этом не соврёшь —
Расставит ночь над буковками точки!
Он долго говорил… Любил — короче…
И ясно стало, что ни тайна — ложь.
Он вновь загадка… Нервы тысяч дам
Щекочет взгляд уставший и туманный.
Забавно быть его случайной тайной,
Малышкой Кэтти — нешершельной фам.