Никто никому ничем не обязан,
А я и не жду…
Ставлю ромашку в сухую вазу
И лепестки жгу.
Любит-не любит… В мои-то годы
Такая чушь?
Глаза и рассудок, часы работы,
Холодный душ…
Синие простыни, губы на кожу,
Руку на пульс…
Никто никому ничего не должен
И это- плюс.

Самая сильная муза- боль,
Самые верные рифмы глагольны.
На метастазы не сыпят соль,
Мертвый солдат не услышит «вольно».
Этих метафор имея сундук
На чердаке обезумевшей крыши
Я выпускаю себя из рук,
Бьюсь и кричу, но никто не слышит.
Темная муза всегда со мной
Либо под кожей, либо поглубже.
Сильная, верная муза Боль
Через стихи выползает наружу.

Ухожу в себя… выключаю свет
И курю в темноте самокрутки из боли.
Мое тело тут, но меня в нем нет:
Говорю и смеюсь не имея воли.
Просто пустота… просто темнота,
Надколовшийся мир, неуемная скука
Вроде имя мое, но зовешь и не та-
Отзывается, воя, побитая сука…
Ухожу… во мне эхом глухим зазвучат,
Отражаясь от холода, жаркие речи.
Ты, наверное, в этом не виноват,
Но меня твое слово не манит,
Не лечит…

Мы не виноваты. Мы просто хотели крылья
И, получив их, забросили в дальний угол.
Нам фея вручила мешочек волшебной пыли
Чтоб мы посетили однажды небесный купол…
А мы наигрались в иллюзию близости духа,
На симмуляторе некой порочной свободы.
И больно нам не от того, что кругом разруха,
Сколько от мысли, что мы не одной породы.
Крылья остались лежать- вдруг случится чудо,
Кто-то другой мимоходом зацепит сердце.
Я ведь с другими другая не раз ещё буду…
От слова «друг»…
Так… немного совсем согреться.

С букетом радуг в платьице зелёном
Босое лето пробежало мимо.
Я напишу безвкусным на солёном
О том, как сладко было лето, длинно,
Как просыпалось утро криком чаек
На мятую и мягкую подушку,
О выборе из сотни ярких маек
Одной, что восхитит даже подружку.
Я пальцем выведу на глади моря,
Спокойного в часы после прилива,
О том, как много было в сердце горя
И боли, но сейчас там всё красиво.