Все люди вокруг кому-то принадлежат и это, по правде, гораздо страшней ножа. Мой личный котёл, персональный — при жизни! — ад. Никак мне его не покинуть, не убежать. Сижу, в одиночество впаяна тишиной — единственный нужный, конечно, совсем не мой, но делает целой, счастливой, такой живой — пусть даже не стану «той».
Мы с ним абсолютные, страшные дураки. Я редко, недолго касаюсь рукой руки, но всё же узнала, как губы его мягки, шепчу: «Ну давай же, на казнь меня обреки». Он слышит мой шёпот, цел…