Всё, что содеянно «по уму» — тронутый тленом гордыни хлам.
Думай: а нужен ли ты кому с сердцем, что вдребезги/пополам?
Илом разлуки на дне души смутная боль осядет.
Мудрость советует не спешить стряхивать с рук, не глядя,
веру с любовью и их сестру, вянущую надежду.
Память и волю предать костру — лёгкая блажь невежды.
Сможет потом отменить приговор страха рука чужая?
Совесть, как тихий квартирный вор, ключик мастырит к раю.
Не переступит его порог воющий о прощеньи,
но опоздает
спустить курок
в следующем воплощеньи.

Вынуть бы сердце ненужной деталькой из плотского «Лего», да выкинуть в мусор.
Тёлочки это прозвали «печалькой» и проживают с невянущим вкусом
/дурные коровы, с ментальною жвачкой, на лугах гламурной тоски/.
Что мне делать с небесной подачкой, если душу взяли в тиски
Сцилла нежности новой и Харибда забытой боли?
Одиссей из тебя хреновый, заплутавший в борьбе с собою.
Да и я - ещё та Пенелопа /только держись, если честно/.
Но из кубиков с буквами «П, О, П, А»
иногда получается «Жизнь», как известно.

Третий час намываю кухню, бокалы, тарелки, чашки…
думаю — сколько же лишнего, сцуко… и где оно, настоящее?
То, к чему прикасаться хочется ежедневно,
то, без чего остаться, будет подобно тлену,
то, что разбить обидно и потерять ужасно,
на чем не будет видно пятен от жизни страшной.
Тонкий хрусталь побьется, с чашек сойдут рисунки,
как оно отзовется? Купим другую посуду,
новой едой наполним свеженькие тарелки.
Выметем прочь осколки мелкой посудной смерти…