Это наверно просто? Скажи, что просто: выдохнуть два-три раза на фазе роста, обзавестись семьей, тараканом, бытом, и не разбить ни разу свое корыто. Это — сказать два слова, а думать — двадцать. Сорок три раза отжаться и не подняться.
Милый, родной мой, хватит уже скитаться, где же ты ходишь, пожалуйста, приходи!
Это наверно тихо. Скажи, ведь тихо? Ты отгоняешь рукою чужое лихо, нянчишь детей, их сны сторожишь ночами, и, уходя, как прежде звенишь ключами. Это — при слове «муж» — поводить плечами: мол, может был давно, да потом отчалил. Да и зачем нам теперь говорить о печальном?
Стынет и так в груди.
Это наверно шатко. Скажи, что шатко. Мирно скрипит в коридоре качель-лошадка. Дети на кухне — за ними следишь украдкой, как бы не перемазались в чем-то сладком… Это — упасть на колени, почуяв слабость, эту неимовернейшую усталость… Хоть бы совсем немного терпеть осталось…
Лучшее впереди.
Это наверно больно. Конечно, больно. Это — застыть под плахою добровольно. Это как знать: не проснешься — и будешь вольной, а не беспомощною рабой. Это во сне видеть жизнь и мужа, слушать Бетховена, мирно готовить ужин, просто лечить его, если он вдруг простужен, быть обычной такой женой. Это идти с ним в кино или гроб в обнимку, гладить по голове, чесать ему нежно спинку. Я сохраню для себя лишь эту картинку.
Только, пожалуйста, не буди.