Их тоже вскоре ты перерастёшь —
своих мужчин;
и эту боль,
и ложь,
пусть даже во спасение,
но вот
природу незаполненных пустот,
которая тобой сейчас живёт,
изжить не выйдет.
Быть тебе рабой,
от злостного бессилия рябой,
той силы, для которой свет и тьма
лишь чистый лист для нового письма.
Пусть светел день и утончён фарфор —
она ведёт неслышный разговор,
и ты опять от всех отстранена.
Природа пустоты не терпит дна,
поэтому расти тебе, расти,
пока достанет силы и пути.
А после?
После вышагнет, и всё,
но если кто упавшую спасёт,
то будешь жить, вернее, измерять
глухой остаток и, за пядью пядь,
всё глубже сочетаться с тишиной,
не тяготясь предъявленной ценой.