Он пишет:"А знаешь, забыть легко",
но дО светла держит онлайн-режим,
вливая по капле в последний ром
тоску, обличающую во лжи.

Она — притворяется, что оффлайн
(и даже не там, далеко за ним),
и учится молча сжигать слова,
её уличающие в любви.

И еще немного тебе вот такого бреда:
в тридесятом царстве совсем не осталось смысла.
Ты вернешься к ней завтра или под утро в среду,
чтобы выяснить, что к адресату стихи и письма
не доходят, какую улицу там не черкай,
не доходят и точка — хоть как ты ей ни пиши -
почтальон, как обычно, печатает на конвертах:
«Адресат переехал. Надолго. В чужую жизнь.»
Адресат переехал. И делать здесь больше нечего.
Ты опять воевал не по правилам. Не за тех.
Так бывает, когда по привычке бросаешь женщину,
а она тебе, вдруг, оказалась нужнее всех.

Ты вошла в пять утра (так и знала, что не разуешься),
Вдупель пьяная, мокрая, зябкие пальцы тянешь…
А я только что проводила одну такую же,
Только что от нее отплакалась, понимаешь?
Ну какого ты хера заново по намытому?
Я закрылась тремя ключами — тебе всё без толку,
припираешься без звонка, и по сердцу — битами…
Ты — то вечная, да. А меня — то лечить ведь некому.
У меня без тебя что ни день — то круиз на задницу,
Я и так на плаву, как кирпич, из последних сил…
Но теперь вот опять ставить чайник и нежно скалиться:
«Ты вернулась, любовь»…
А кто тебя, блядь, просил?!