Мне больше нечего сказать,
Тому, кого, когда-то сильно так любила,
А только хочется кричать,
От боли, от тоски,
Нет больше слов, лишь только ком
Внутри сидит…
Всё от того, что чувства растоптали,
Втоптали душу в грязь,
Своими грубыми ногами,
И не важна им боль чужая,
Они черствы и бессердечны…
Они других уже оберегают.

Могу понять, что нет любви взаимной,
Могу понять — ведь сердцу не прикажешь,
Могу понять, что для души чужая я,
Но не могу принять, что вы со мной, не объяснившись,
Решили, что для вас я враг,
Решили за меня и, не спросив как-то на самом деле,
Вы вынесли вердикт,
И вам не важно, что, в самом деле,
Я чувствую сейчас,
А я лишь молча, помолюсь о вашем счастье,
О том, чтоб в жизни всё вам удалось,
И просто я в подушку прошепчу,
Храни вас бог, я вас люблю, и я врагом для вас не стану

Простите все, возможно стих не в рифму,
Но, то, что происходит на душе,
Не всякий раз словами ты сказать сумеешь,
Что чувствуешь ты, что переживаешь,
Не всякому дано понять.
Нам проще осудить кого-то,
Чем боль чужую воспринять,

Во мне вдруг, что-то перегорело внезапно,
Произошёл какой-то сбой,
И то, что когда-то казалось столь важным…
Стало безразлично для меня.
Меня не волнует больше,
С кем и как ты живёшь.
Мне стали безразличны,
Твои поступки и слова.
И рада, наконец, освобожденью,
Сняла я ‘розовые' очки.
Ведь для меня, моя любовь к тебе
БЫЛА БОЛЬШОЮ МУКОЙ.
А ты лишь пользовался ей.

Мне говорили все Кого, за что ты любишь,
Не стоит он твоей любви, а я любила.
Одни говорили, что он не любит женщин,
А предпочитает общество мужчин.
Но это тоже меня не отпугнуло,
И продолжала я его любить.
Другие мне твердили,
Что ублажает он только престарелых дам,
Ведя себя как проститутка,
Но продолжала я его любить,
И так хотелось быть, хотя б друзьями.
Вот только с каждым разом убеждаюсь,
Что не нужна моя любовь тому,
Кто сам не знает, чего от жизни этой хочет.