В парадигме времён, стылость снежных вершин
и цепляются души за скальные фрески.
Только ветер один всё метет и метёт
жёлтый лист в Петергофе, срывая улыбки.

Маскароны, как стражи забытых балов,
обереги столетий на титулах прошлого.
Лики в сумерках дышат, и страшно порой,
что они, как подобие времени дряхлого.

По аллее фонтанов пройдусь, умиляясь
красоте необычной, в изгибах столетья
наслаждаясь изысканным вкусом царя,
ощущая и привкус стального литья,
привкус пота рабочих,
идей грандиозность,
Петергофа незыблемость,
благость и гордость…

В будуарах почувствую шелест нарядов,
шепотки и интриги придворных «стиляг»,
скрип пера летописца, который однажды
описал окруженье царя и… бродяг.

Звон бокалов во славу Отечества, Веры.
Бал придворных шутов,
вальсы Штрауса — блеск.

Весь бомонд, от царя и бояр,
от княгинь до служанок,
танцевало, вертелось, смеялось,
влеклось
безудержной пышностью
странного века.
И влюблялось,
когда чуть смеркалось.
Жилось.

Шедевральное время со сладким ознобом,
красота и ухоженность парков, аллей,
и фонтаны, и смех, и интриги, и сплетни —
всё, как будто во счастье прошедших затей.

Кемерово — Кузбасс