Он не приходит — он остаётся.
Сначала только улыбка:
две белые дуги в абсолютной тьме,
как будто ночь сама себе разрешила пошутить.

Потом глаза — два жёлтых прожектора,
в которых тонет вся логика мира.
И только потом — он сам,
полосатый, как разорванная тень,
мягкий, будто сделан из дыма и насмешки.
Он сидит на ветке, которой нет,
и ветка скрипит от веса несуществования.

«Мы все здесь немного безумны»,
шепчет он голосом, что звучит внутри черепа,
не проходя через уши.
Ты хочешь спросить дорогу —
он показывает сразу все и ни одной.
Ты хочешь правды —
он дарит тебе зеркало, в котором ты уже исчез.

Он исчезает частями,
как плохой спецэффект в хорошем кошмаре:
сначала лапы (царапины остаются),
потом тело (тепло ещё висит в воздухе),
потом глаза (светят даже когда их нет),
и в самом конце — улыбка.
Она висит дольше всех,
потому что улыбка — это последнее,
что остаётся от любого безумия.

Где-то в глубине Зазеркалья
он собирает себя заново
из обрывков чужих «почему»,
из детских страхов и взрослых враньев.
Он — единственный, кто знает,
что безумие — это не болезнь,
это просто другая сторона правды,
та, где гравитация смеётся,
а время пьёт чай с молоком из вчера.

Ты слышишь мурлыканье в пустой комнате?
Это он.
Ты видишь, как тень улыбается шире тебя?
Это он.
Ты просыпаешься с ощущением,
что кто-то только что выключил свет в твоей голове?

Поздравляю.
Ты теперь тоже немного Чеширский Кот.
Осталось только научиться
исчезать красиво
и оставлять после себя
одну только улыбку,
которая будет жить
дольше, чем ты сам.