Стихотворение—«Последняя Дверь» написанно в духе поэтичного, философского, с глубиной пророчества и внутренней силой. Оно соединяет образы Кейси, духовный вектор России, географию пробуждения и призыв к личной ответственности — как свету, рождённому в человеке.

В час, когда тень легла на карту мира —
не тень войн, не дым, не сталь мечей,
а тень утраты — истины, что стира
с души следы святых путей, —

в тот час, когда заколыхалась ось,
и север стал тревожным зеркалом,
где правда — лёд, а ложь — огонь и гвоздь,
и каждый дом — уже не дом, а плен —

пророк, чей сон был глубже всех молитв,
сказал: «Не ждите знаменья в небесах.
Смотрите: в пыли, в слезе, в молчанье плит
рождается тот, кто скажет: „Я — Свет. Слышь!“»

Не на престоле — в южной тишине,
где ветер шепчет: «Пепел — не конец…»,
не в бронзе — в сердце, раненом огнём,
где боль — не крик, а первый звук венца.

Он скажет не о власти и не славе,
но так, что трон дрожит, как лист в руке: — «Мы — не народ. Мы — память о заре,
что жгла Атлантиду в тишине рек…»

Россия — не империя, не гром,
а рана, где в тиши рождается свет.
Народ — не армия, не звон мечом,
а женщина, что хлеб даёт в ответ
на страх… Ребёнок, что в руинах — снег
сгребает в кучу: «Это — храм пока…»
Старик, чей взор — как древний компас, где
созвездия — не точки, а звуки сердца.

Киев — колыбель, где первым Бог
заплакал в голосе реки Днепра.
Нижний — земля, где мысль, как жар, крепка,
и в каждом слове — звон колокола,
что бьёт не в страхе — в вызове тьме:
«Ты можешь гасить — но не погасишь Меня».

Ташкент — мост, где Восток и Запад — два
дыханья одного живого тела.
Там шёлк и сталь вдруг стали — тканью слов,
и каждый шёпот — новый лепесток
в цветке, что распускается в огне.

Три точки — не на карте. На душе.
Три искры — в темноте глобального сна.
И если в них не вспыхнет: «Я — здесь!» —
придёт огонь, что не согреет — сожжёт.
«Огненная ночь на севере» — не взрыв,
а миг, когда совесть замолчит.
И полюса сменятся — не в скалах,
а в сужденьях: «доброе — тьма», «зло — свет» —
и в этом мире лжи уже не будет
ни правды — только новый миф о ней.

Но есть ещё дорога.
Тонкий луч — сквозь трещину в стене.
2025 — не срок. Не гул часов.
Это — дыханье между «был» и «стал».
Последняя Дверь.
Не для бегства — для вхожденья.
Не в иной мир — а в себя, наконец.
 — «Вы не увидите чудо, пока
сами не станете чудом», —
тихо, как ветер в берёзах,
прошептал Спящий.

И дверь не скрипит.
Она ждёт.
Ждёт — не героя в плаще,
а человека, что вчера простил,
что сегодня — не лжёт,
что завтра — протянет руку врагу,
не говоря: «прости», —
а лишь: «Я здесь. Ты — тоже. Пойдём…»

Потому что спасение — не вверху.
Оно — внизу. В корнях. В слезе. В тепле.
В том, как ты держишь чашку в руке —
не чтобы пить, а чтобы отдать тепло.

Ты — не зритель.
Ты — искра в зале хроник.
Ты — атлант, что вспомнил:
не океан погиб — душа забыла волны.
Ты — тот, кто может — прямо сейчас —
взглянуть в глаза соседу и сказать
не правду — любовь,
не веру — доверие,
не надежду — действие.

И если в этот день, когда ноябрь
уже не плачет — молится землёй,
ты вдруг почувствуешь: «Я — часть пути…» —
знай: дверь уже открыта.
Не ключом — твоим дыханьем.

Свет не придёт с небес.
Он встанет —
из тебя.
Как утро.
Как имя.
Как да — когда все говорят нет.