Та девочка в далёком «далеке»
в огромных бантах, лёжа на песке,
ладонями ссыпает время в горки.
А речка ждёт и радостно журчит,
не хочется ни слив, ни алычи,
а только лишь прохладного восторга.
И мама, чуть поодаль щебеча,
с подружками воркует и с плеча
смахнув искристость золотых песчинок,
любуется на девочку, гордясь
покорным послушанием, но бязь
из солнечных лучей обнимет спину.
Напомнив — время полдень, солнцепёк,
хоть вдоль сейчас ложись, хоть поперёк,
сгоришь и к ночи будешь спелой вишней.
И ледяной сметаной в толстый слой
придётся мазать спину, и покой
искать в простынках ночи неподвижно.
Река тепла, но обжигает так,
что даже новоявленный смельчак
сигающий с разбега в водный глянец,
чуть вскрикнув и дыхание затаив,
не сразу устремляется в заплыв,
а ёжится и трогает багрянец
разгоряченных плеч, груди и щёк.
Какое там ложиться на песок!
Мурашки не дают пошевелиться.
…И полотенца лён, как шерсть, колюч.
И полдень утомительно тягуч.
И солнце заплетается в ресницы.