«Вперёд и вверх, а там…
Ведь это наши горы — Они помогут нам.»

«Битва за Кавказ»

18 марта 1991 года. Перед отъездом на заседание профсоюзного комитета в Сумы, я спросил у пожилого экономиста с орденскими планками на груди: — Что было после Сталинграда? — Битва за Кавказ, — ответил он. — Минеральные воды, курорты, дома отдыха… Завтра у меня тоже «битва за Кавказ» — заседание профкома.

Вспомнилась песня Высоцкого — о том, как до войны немецкий альпинист брал перевал с тобой, а через год — уже с автоматом против тебя. «Отставить разговоры! Вперёд и вверх, а там… Ведь это наши горы. Они помогут нам.»

19 марта 1991 года. Заседание. Комитет — 16 человек, каждый с должностью, каждый с мнением. Меня вызывают. Ещё не вошёл, а голос Макаренкова уже звучит: — Нарушает трудовую дисциплину… — Это ваше личное мнение, — парирую.

Вопросы сыплются, как осколки: — Какие должности предлагали? — Временно исполняющий обязанности председателя ревкомиссии и главного бухгалтера. — Почему отказались? — Первая — занята. Вторая — тёща против. Обедов не будет. — Тёща не писала заявление, — парирует Звада. — Но я не согласен. — А на третью? — Какую третью? — Ревизор второй категории. — Не согласен. Командировки. А как же дети?

Богданова подливает масла: — Давайте ликвидируем флот, транспорт и всех ревизоров.
 — Какие предложения? — спрашивает Звада. — Дать! — отвечает Богданова. — Кто против? Единогласно. Санкция на увольнение по сокращению.
 — Спасибо. Вольному — воля. Богови — богово. Кесареви — кесарево.

Позже, в Тростянце, коллеги спрашивают: — Ну как «битва за Кавказ»? — Быстро закончилась. Дунули — и слетели. Не то что «Сталинград», где били по голове и «под дых». Макаренкову мои дети не дают покоя. — Кого бы комитет взял под защиту? — Швыдуна, инвалида. — Ещё Бидоленко. — Да. Больше — никого.