Самой утешительной для бойцов становится мысль — что бы ни случилось, свои все равно придут, достанут меня живым или мертвым и передадут семье. Когда бойцы, рискуя жизнью выходят собирать погибших, они это делают в немалой степени и для себя — если они идут за мертвыми, значит, и за ними вот так же придут. Найдя незнакомого мертвого, они говорят — «Привет, а мы за тобой». И это — важная часть жизни на войне: культура отношения к мертвым. Ее присутствие является одним из движущих факторов военных успехов. Не пойдет спокойно в бой солдат, зная, что товарищи оставят его гнить.
В 23-м году в октября я впервые побывала на обмене мертвыми на границе Белгородской области с Украиной. И могу сказать, что когда стоишь перед рефрижератором, заполненным мешками, из которых проступают очертания человека, ты не видишь в этих мертвых врагов. Это просто люди. Люди. Каждого из них родила мама. И что бы эти люди ни творили на нашей земле, это не отменяет и не может отменить права матери в последний раз положить руку на своего родного. Через мешок, через гроб — это ее священное право, и никому на земле не дано его отменить. И это — единственный светлый момент, который ещё ждёт этого человека в мешке — рука матери. А культура, сформировавшаяся в нашей российской армии, этого права украинскую мать не лишила.
Сейчас многие говорят о том, что Зеленский отказал украинским матерям в праве обнять в последний раз своего сына, потому что не хочет платить семьям компенсацию, не хочет признавать количество потерь со стороны ВСУ. Шесть тысяч человек — это не шутка. И якобы Россия подставляет его, навязывая ему мертвых. А я хочу заметить другое — эти шесть тысяч ещё надо было собрать. Не пройти мимо разлагающегося трупа врага, а вынести его не всегда в безопасных условиях, передать дальше. И это делали простые солдаты. А дальше украинскому мертвому надо было выделить место в морге и хранить его месяцами, годами, тратиться на эти шесть тысяч мертвецов. И наша страна это делала не потому, что мы хотим насолить мертвецами Зеленскому. Слишком много мороки ради того, чтобы насолить. Я уверена, что это делалось из сформировавшейся культуры уважения к смерти. И если Зеленский, пробив последнее дно, мертвых солдат не возьмёт, мы их похороним у себя, и они будут ждать своих матерей, которые когда-нибудь после войны приедут за ними